- Наш благородный принц не всегда был рутьером. Да, и я тоже…в те благословенные времена служил дружинником у одного барона. И была у него дочка по имени Мари- спаси, Господь, её душу- редкая красавица и умница. Однажды, поехала она в город, попала в засаду и едва не погибла. По воле провидения, в последний момент её спас оказавшийся неподалёку Его Светлость, в то время и сам гонимый и преследуемый. Наш барон был настолько благодарен за этот поступок, что предоставил ему кров и защиту.
История постепенно увлекла воинов: ведь я особо не распространялся о временах моего появления в здешних краях, и рассказ своей новизной был достаточно любопытен. Тем более, что касался не кого-нибудь, а их командира. А рассказчик между тем продолжал свой сказ:
- Так прошло какое-то время, но пришли бриганты под Лион. Сеньор нашего барона граф де Форез, ныне покойный, призвал своих вассалов под свои знамёна и повёл в битву. Были там и мы: принц, барон и я. Но за грехи наши не сопутствовала нам удача: под Бринье нас разбили, многие- в том числе и барон- погибли. А когда вернулись обратно, узнали, что и дома теперь у нас нет- замок сгорел. И что стало с молодой госпожой- то бог весть, но думается, ничего хорошего. Его Светлость сильно убивалися по этому поводу…
На нашем “пикнике” присутствовали пара воинов из тех, что были в курсе наших злоключений, но и для них- судя по несколько удивлённым лицам- некоторые подробности стали новостью. Соратники было зашумели, обсуждая услышанное, но мгновенно, едва последовало продолжение, умолкли.
- Это был Пти Мешин. Его рутьеры покуролесили в наших краях…
Такое заявление мы заранее обсудили: Марк хоть изначально и сопротивлялся моему желанию обвинить во всём капитана- нельзя же, утверждал он, о его причастности утверждать точно; но недолго, только до моего вопросов- а кто ещё виновен в смерти как барона, так и его дочери? Кто привёл всю орду бригантов под Лион? Или кто-то думает, что мы в суде, где потребуются опись- протокол, отпечатки пальцев... Чтобы сделать выводы, мне достаточно некоторых знаний и небольшого- для их обработки мозгом- времени. Эти выводы я представил Марку. И в итоге, под грузом моих убедительных слов, и после недолгого размышления он согласился поддержать это обвинение- чем сейчас вызвал настоящую бурю. За исключением быть может одного-двух погрузившихся в раздумья человек, все и разом загомонили, постаравшись погромче донести до собеседников именно своё мнение, отчего его- мнение- оказалось сложно услышать.
- Тихо!- Скомандовал я, и воины, привычные к повиновению своему командиру, постепенно умолкли в ожидании продолжения. Совершенно очевидного- в свете моих первоначальных слов.
Я внимательно оглядел соратников и, стараясь оценить произведённое впечатление, можно сказать, заглянул каждому в глаза. Не уверен, что мне это удалось, единственное, в чём у меня нет сомнений- равнодушным никто не остался. Но этого было мало, мне нужно не только- как у психолога- молчаливое участие, требовалась полная поддержка последующих действий. И потому я глухо продолжил:
- Я поклялся отомстить за мою любимую, за несбывшиеся надежды… И я это сделаю, даже если цена будет- моя жизнь. Ранее я, пока длилась кондотта, молчал, но теперь она закончилась. Да, и не смог бы я тогда призвать этого…к ответу. Я замолк на некоторое время, провоцируя на вопрос. И парни меня не разочаровали:
- А что теперь?
- Есть ещё один капитан, который жаждет поквитаться с малоуважаемым мною Пти Мешином. Мы договорились выступить вместе. Теперь лишь нужно вынудить принять мой вызов- это непросто, но возможно. И тогда- пусть всё решит Божий суд…
Говорят, от любви до ненависти- один шаг. Может и так, но как же он труден. Воинам, проливавшим вместе кровь, увидеть в бывшем товарище по оружию врага оказалось ещё труднее. Ещё вчера друзья и партнёры по компании, сражавшиеся вместе бок о бок, а сегодня- по воле командира уже враги,- подобный шаг никак не укладывался у них в умах. И потому некоторые товарищи долго спорили, убеждая меня отказаться от мести, но…скажем так- это как отвратить Марка Юния Брута от идеи республики. Аналогия не случайна: подобно этому историческому деятелю, державшему для Цезаря кинжал за пазухой, у меня имеется своё оружие для кровника. И желание его применить… Для чего и убеждал соратников, действуя в духе времени, упирая на свою клятву и Божий суд, участвовать в котором любому воину незазорно. Быстрее всех поняли и приняли моё желание отомстить рутьеры- выходцы из дворянских семейств. Вот тут было всё понятно: слово честь для этих- не пустой звук. И она не может быть общей, у каждого уважающего себя человека- своя. Как можно простить ударившего по щеке? Это удел лишь монахов, но не благородных людей- такое смывается только кровью… И, осознавая это, очень скоро их голоса поддержки прозвучали и в мой адрес. В результате, после продолжительных дебатов был достигнут консенсус… Хм, прозвучало как у Меченого. Но мысль, полагаю, понятна: парни согласились меня поддержать- до определённого предела-в том числе и оружием.