— Т-р-р-р! Т-р-р-р! Ку-ку, сынишка!
2
В хедере Симха-Бинем учился хуже некуда.
— Деревенщина, — говорил о нем меламед реб Юкев, — гойская голова.
Зато Симха-Бинем был самый сильный из всех мальчишек. Только он один мог сделать мостик.
— Симха-Бинем! Симха-Бинем! — кричали ученики, когда ребе выходил по нужде. — Слабо мостик сделать?
— Не слабо. Смот-т-трите! — шлепал толстыми губами Симха-Бинем. Он немного шепелявил и заикался, особенно на букве «т».
Он ложился на спину, упирался в пол руками и ногами, выгибался, запрокинув голову, и приказывал:
— Ложись на меня! Т-теперь т-ты! И т-ты!
Симха-Бинем научился этому в шинке. Как-то раз туда заглянул бродячий фокусник и показал, что, встав на мостик, может удержать на себе несколько человек. Посетители стали биться об заклад, что тоже так смогут, но ни у кого не получилось, все тут же садились задом на пол. Единственным, кто выиграл у фокусника пари, оказался сын мясника Стефан, который давно снял кокарду с привезенной из училища фуражки и теперь сам колол свиней.
Симха-Бинем наблюдал за этой игрой, открыв рот и даже не замечая, что у него из курносого носа вылезли две длинных сопли. Тогда Стефан подозвал его, показал, как встать на мостик, и положил ему на грудь кусок мяса в десять фунтов весом. Потом еще гирю поставил, но Симха-Бинем даже не шелохнулся. Гендл попыталась оттолкнуть Стефана:
— Отстаньте от него, пан Стефан! Вы его калекой сделаете!
Но Стефан все добавлял гирю за гирей и повторял, радостно улыбаясь:
— Богатырь растет. Скоро сильней меня будет.
С тех пор Симха-Бинем делал мостик всякий раз, когда ребе отлучался из хедера. Сколько бы мальчишек на него ни забралось, он стоял, упершись головой в пол, на крепких, как бревна, руках и ногах, и только приказывал:
— Еще ложись! Еще!
Когда мальчишки играли в шинок, Симха-Бинем изображал известного в местечке горького пьяницу Рыбу, который колотит посуду и не хочет платить, а евреи-шинкари устраивают ему за это взбучку.
— Плати, пьяница! — кричат ребята. — Заплачь![41]
Но «пьяница» только мотает головой.
— Чтоб тебя холера взяла! — хохочут мальчишки.
— Ну и п-п-пусть! — отвечает «пьяный» Симха-Бинем.
— Чтоб у тебя кишки повылазили!
— Ну и п-п-пусть!
— Плати давай!
— Не буду…
— Ах, так? — кричат мальчишки. — Бей его!
Они бросаются на Симху-Бинема, молотят его кулаками, царапают, щиплют, пинают, но он молчит, он же «пьяный». Лишь иногда, если бьют слишком сильно, оттолкнет кого-нибудь. Мальчишки злятся.
— Эй! — кричит сын служки, чернявый и длинноносый Мойшл, недовольно кривя тонкие, ярко-красные губы. — Пьяный отвечать не должен!
И Симха-Бинем терпит, пока из носа или разбитой губы не побежит кровь.
— Ладно, хватит! — решают мальчишки. — Заплатил пропойца, вон юшка течет…
Когда играют в лошадки, Симха-Бинем — жеребец. Никто не может так долго бегать и прыгать через колоды и канавы, как Симха-Бинем. Если он начинает брыкаться, на него надевают уздечку из проволоки и поводья. Проволока царапает кожу, врезается в губы. Больно, но он терпит.
— И-го-го! — ржет Симха-Бинем и бьет ногой о землю. — Ф-р-р!
А на войне между иудеями и амаликитянами[42] Симхе-Бинему и вовсе нет равных.
Вечером, по дороге из хедера, ученики встречаются с польскими ребятами. Те возвращаются от ксендза, который учит их пению. И начинается война — война между иудеями и амаликитянами.
Склад, где хранят доски, это крепость. Там не очень чисто, вернее, прямо сказать, оттуда воняет за версту: мужики из окрестных деревень по утрам заходят туда справить нужду. Но у мальчишек это крепость Иерихон, и они сражаются за нее не на жизнь, а на смерть. Наберут камней, осколков стекла, комков засохшей грязи и даже навоза и швыряют друг в друга, пока у одной из сторон не кончатся боеприпасы. Тогда победители преследуют побежденных до самого рынка и занимают Иерихон.
Симха-Бинем сражается как лев. Бросается на амаликитян, не обращая внимания на град камней, и бьет куда ни попадя. Мальчишки, зараженные его храбростью, тоже кидаются на врага и орут во всю глотку:
— Самсон, поддай им! Бей в зубы! Вперед, Самсон!
Хотя реб Юкев в хедере давно всю свою палку поломал об их спины, они никак не могут запомнить, что откуда, и валят все в одну кучу: амаликитян, Самсона, Иерихон.
— Самсон, бей их! — кричат они Симхе-Бинему.
А «Самсон» молотит руками, ногами и, главное, головой, твердой, белобрысой головой, которой он колет грецкие орехи.
42
Амаликитяне — враждебный евреям народ, обитавший на юге Палестины и исчезнувший в VIII в. до н. э. Считаются потомками Амалика, внука Исава.