Рив молча согласился и ничего больше не спросил. Он только сел на камень и начал смотреть куда-то вдаль.
– Поднимемся на корабль, - предложил я.
– Ты обещал рассказать, что вы узнали о Пустыне.
– Думаешь, что это что-то хорошее. Нет, Рив, ничего хорошего тут нет, эта пустыня не что иное, как пепелище древней войны.
– Войны?
– Да, около двух се назад кто-то здесь воевал, развязав ужасную энергию разрушения любого вещества.
– Кто это был? Пришельцы?
– Откуда нам знать, мы же не можем видеть сквозь время. У нас на земле в те времена еще только появлялся современный человек, и ни о какой цивилизации не было и речи. Но, похоже, что эта пустыня дело рук самих латян, а не неизвестных пришельцев.
– Ты думаешь, что наша цивилизация такая старая?
– Предполагаю.
– А у нас считают, что нет. Самым старым развалинам не больше трех эзов, да и то они остались от одичавших впоследствии народов. А до того все мы были дикарями, все раскопки об этом говорят.
– Кто может точно знать, что было столько лет назад? Наверно никто. И то, чего не было, тоже никто не знает. Не будем гадать об этом, я тебе сейчас изложил факты и самые предварительные выводы. И к тому же, я не историк и не археолог, да и ты, насколько я знаю, тоже… Идем на корабль.
На корабле мы освободились от скафандров, потом пообедали. А после этого я сказал Риву:
– Вроде бы важных дел на сегодня не осталось. Рэй сейчас наверняка накапливает информацию со спутников и пытается в ней разобраться. Ну а чем будем заниматься мы?
– Тебе лучше знать.
– Ну а чего бы ты хотел?
– Пойдем к тебе в каюту, здесь как-то неуютно.
Я только хмыкнул в ответ и сказал:
– Ну, коли так, то идем. Можно еще поговорить.
В каюте Рив сел на кровать. И я, не дожидаясь, когда он попросит, разул его. Он улыбнулся в ответ и сразу же подтянул к себе ноги, очевидно у него была такая же привычка, как и у меня, об этом я ему и сказал. Он усмехнулся и ответил:
– За эту привычку меня все ругали.
– А меня, думаешь, нет? Еще как. Значит, в этом мы с тобой похожи.
– Наверно… Вик, а что ты вообще собираешься со мной делать?
– Как понять это твое "вообще"?.. Пока ничего, потом Рэй будет делать тебе операцию на руках.
– Вообще - это потом, после того, что ты сказал.
– А что я должен делать?
– Отец отдал тебе кольцо.
– Рив, в ваших обычаях я практически не разбираюсь… А вообще, как ты говоришь, я не собираюсь тебя ни к чему принуждать, все будет зависеть только от тебя самого.
– А разве у вас, на Земле, все всегда отвечают за себя?
– Ах, вот ты о чем. Нет, и у нас дети лишены этой ответственности в выборе решения. Но они получают его, закончив предварительное обучение.
– А это во сколько лет?
– По разному, это уж кто на что способен. От четырнадцати до двадцати земных лет. По вашим годам это от двенадцати с половиной до восемнадцати.
– Двенадцать с половиной?
– А что тут удивительного, в этом возрасте мы выглядим как для ваших пятнадцати с половиной. Мне самому сейчас немногим больше пятнадцати земных лет. Тебе же по земному счету четырнадцать, но выглядишь ты как наш двенадцатилетний мальчишка.
– Интересно.
– Чего уж тут особо интересного. Просто еще одна иллюстрация наших отличий.
– Просто интересно стать взрослым в двенадцать лет. А во сколько лет вы полностью вырастаете?
– По вашему счету в пятнадцать - восемнадцать лет.
– А мы только в двадцать - двадцать три. Получается, что мой и твой возраст нельзя сравнивать.
– Можно, но не так просто.
– Я вам завидую.
– А у нас многие позавидовали бы вам. Такое долгое детство и юность.
– Но вы наверно и стареете быстрее?
– Старость у нас стала пока отвлеченным понятием. Ну да не о старости же нам говорить, у нас с тобой еще вся жизнь впереди.
После этих моих слов Рив неожиданно стал мрачным, и я спросил у него:
– Ты подумал о чем-то плохом?
– Какая тут жизнь. Все разрушено, а над планетой этот мрак. Дальше будет только хуже.
– Не надо сгущать мрак в своих мыслях еще сильнее, чем он есть. Возможно, что еще не все потеряно… Поговорим на эту тему позднее, договорились?
Мальчишка кивнул, но веселее от этого не стал. Откуда уж тут быть веселому, если думаешь о таком. И ведь он, в отличие от меня, наверняка не умеет освобождать сознание от определенных мыслей одним только усилием воли, да и я, если сказать честно, не всегда это могу. И я пожалел, частично его, частично себя. Но в этот момент в голове у меня многое прояснилось. Я сел рядом с Ривом, обнял его правой рукой за плечи, левой же приподнял ему подбородок и заглянул в ставшие влажными глаза:
– Рив, я, кажется, придумал, что я буду делать с тобой вообще.
– Ну и что? - спросил он со звоном в голосе.
– Я научу тебя кое-чему из того, что знаю я, а потом ты уже сам решишь все за себя сам.
– А чему ты меня научишь? - в голосе Рива явно зазвучал интерес.
– Научу или постараюсь научить управлять своими мыслями, чувствами, своим телом. И еще кое-чему, потом узнаешь.
– Это правда?
– Я всегда стараюсь не говорить ерунды. Но только, Рив, сначала я должен лучше узнать тебя.
– Это долго.
– Не обязательно. Расскажи мне о себе, и я уже буду знать, что ты собой представляешь.
– Что, прямо сейчас?
– Можешь и сейчас. А если сегодня не успеешь, можешь закончить завтра.
– Это что, все полностью рассказывать?
– Ну конечно все, не половину же. Это будет знаком доверия. Только знай, что правду от неправды я сумею отличить.
Рив молчал и только глядел на пальцы своих ног, которыми шевелил. Он не решался, тогда я сказал:
– Даю слово, что после этого я настолько же полно расскажу о себе.
– Видишь ли, после такого или становятся друзьями или…
– Стараются не замечать друг друга, - закончил я за него это латянское присловье, которое знал и без него, - но думаю, что до этого не дойдет.
Тогда Рив снова вздохнул, пристроился ко мне боком и начал. Начал с самого раннего детства, о той нелегкой жизни, которую они с отцом испытали. И так дальше, со всеми подробностями, которые обычно никто не старается рассказывать. Но, не смотря на все эти подробности, его рассказ отнял времени ровно до ужина. Что ни говори, а выделять главное мальчишка уже умел. Кроме меня у этого рассказа был еще один слушатель. Рэй, очевидно чтобы потом не дать повода говорить о подслушивании, зажег экран и, превратив его в "окно", вырисовался сам, в позе полного внимания. Рив это естественно видел, но рассказа не прерывал. Закончив, Рив посмотрел мне снова прямо в глаза, снова вздохнул и сказал:
– Все. Остальное ты видел сам.
Я только взлохматил ему шевелюру и сказал:
– Идем ужинать, мой рассказ ты услышишь завтра.
Рив снова покачал ногами, но я сказал:
– Можешь не обуваться, и вообще, как многие считают, ходить босиком полезно.
Мы поужинали, потом снова сходили в душ, где, в отличие от вчерашнего, обошлись без баловства. Когда же шли из душа, Рив спросил:
– А Рэй сегодня покажет еще фильм?
– Смотря, какое у него настроение, и как ты его попросишь.
– Вик, а вообще ты можешь ему что-то приказать?
– Вообще-то да, но он мой друг, и когда можно, я стараюсь обходиться без приказов. И еще, он ведь больше человек, чем машина.
– Человек?
– А думаешь, почему он на экране как человек. Когда-нибудь потом, если хорошо попросишь, он может рассказать тебе свою историю.
– А он захочет?
– Ну, ведь он же слушал твою историю. И даже специально показал себя, чтобы не было потом возможности сказать, что ничего не слышал.
Рив зашел в мою каюту, сбросил с плеча свою одежду на подлокотник кресла и, мельком глянув на меня, негромко позвал:
– Рэй, отзовись.
Долго ждать не пришлось. Экран засветился и в нем показался Рэй, "одетый" на этот раз в латянскую одежду. От этого Рив немного опешил. Тогда Рэй начал сам:
– Рив, ты уж извини, что я твою историю слушал. Не слышать для меня было просто невозможно. К тому же это помогло мне лучше понять вас.