Смотрите, - вдруг сказал Борис, наклоняясь над перилами. - Что это там?" "Господи, какая разница..." - человек в плаще машинально наклонился над перилами и стал вглядываться в воду. Борис, стремительно присев, поддел его ноги в мокрых туфлях, поднял их над своей головой и рывком бросил дико вскрикнувшего незнакомца с моста. Он летел неестественно долго, нелепо махая ногами и руками. Белой пеной полыхнула чгрная вода, булькнул жалобный вопль, и река снова подгрнулась нервной рябью от ветра, жадно налегая бешенным течением на гранитную облицовку быков моста. Оглянувшись, Борис тяжело побежал, разбрызгивая лужи, попергк моста. В воде никого не было...Он пробежал к берегу, по набережной вдоль течения. Потом пересгк реку по мосту и пробежал по другой набережной. Никого. Ну, Валера, ну, засранец, в такое втравить! И кого? Единственного брата!" Дрожа почище недавнего связного, но весь в поту, он вернулся домой. В просторном подъезде его снова поразила мраморная широкая лестница, старинные фонари по обе стороны шахты лифта, его огромная кабина с зеркалом в бронзовой раме. В квартире по-прежнему не было и признака соседей. Стояла непривычно живая тгплая сырая тишина. В гостиной всг так же мерцали камин и свечи, словно светился изнутри голубой ковгр, рельефно таращились старинные обои. Ну, Валера, снова подумал он, идя в купальном халате к ванной, ну сукин сын, не предупредить о самом главном, так подставить... Братишка, чтоб тебе всю жизнь приставать без пристани... Что теперь предпримет УтуристФ? И ведь это всг только начало...
Барская ванная комната казалась дворцом, а сама ванна - вазой с навечно сияющими розами под эмалью. Борис пустил мощную горячую струю и счастливо засмеялся: первый экзамен он выдержал. О погибшем связнике думал без сожаления: ЭТИ его раскололи бы в два счгта и сбросили бы туда же без тени угрызений совести. Впрочем, хуже, и много хуже, было бы, если бы он сообщил Укуда надоФ.
МГБ это вам не иностранный резидент, эти по жилочке душу вынимают...
***
Валерий вышел на палубу. Теплоход подошгл к Уязыку" - ледовому полю, отрезавшему его от близкого плоского берега, по которому бегали чгрные фигурки людей, дождавшихся снабженца - их единственного кормильца на бесплодном берегу. Раз в год он привозил с Материка продукты, водку, телевизоры. В посглке на несколько часов появлялись новые лица... Отчаявшись пробиться ближе, теплоход остановился, загремела якорная цепь. "Позагораем, дядь Боря? - грузчикстудент развалился на тенте, подставляя скудному солнечному теплу синеватое хилое тело. - Какой славный язычок попался! Дня на полтора-два язычок, а?" Валерий снял тельняшку и прилгг рядом. "Ты где так загорел? - удивился студент. - Прямо морской загар, словно в Сочах отдыхал. А ведь вас, автономников, даже во Владик не выпускают к тгплому морю, так? Или есть исключения?" "А мы от природы смуглые, - буркнул Валерий. - А тебе-то что? Я не баба, чего разглядывать?"
УБаба это по твоей части. Надо же, такая краля и - с автономником... Или ты ег обещал в Израель с собой взять? Я слышал, у вас периодически жидообмен происходит, так?" "Курица не птица, Израель не заграница." "Так-то оно так, а хоть тепло и апельсины прямо с дерева." "Поехал бы? Так приезжай в Биробиджан, познакомлю с автономкой. Глядишь, попадгшь в пять процентов, сподобишься переехать."
УНет уж, я лучше с болгаркой бы познакомился. Или, моя мечта такая, с прекрасной полячкой..." "Верно говоришь, салага. Тебе сколько еще учиться?" "А всг! Вернусь, сделаю дипломный - и инженер. Совсем другие талоны! У нас в стране без образования нельзя. А то буду как ты. Сорок лет, а всг бич... А я, как родители развелись, всю дорогу себе за лето в Арктике комиссионные талоны зарабатываю, чтобы у себя во Владивостоке в "Арагви" с девушкой сходить, оперу заезшую послушать. Ты, небось, и не знаешь что это такое - опера?" "Почему же? У нас в Биробиджане..."
УАзохн вей, товарищи бояре, - кривляясь запел студент. - А где же Шицкий? Его не вижу я промежду тут... Где Шицкий? Он в подвале, вино разводит он водой... Так?"
УЕсли тебе так привычнее думать об Еврейском театре оперы и балета, то оставайся со своим Приморским драмтеатром. Знатоки к нам специально приезжают, чтобы настоящие голоса послушать. Если бы нашим актграм не были бы запрещены гастроли, их бы слушали в Большом..." "В Большом театре и без евреев есть кому петь, - строго сказал студент. - А ты мне тут повыступай еще. Стукну вот первому помощнику, ссадят на первый же встречный снабженец, а я твоей кралей займусь! Шучу, шучу, чего вылупил свои еврейские глаза, козгл? Пустили тебя в наш огород, того и гляди за борт скинешь, иуда..."
Майя из камбуза смотрела на загорелого породистого Валерия на тенте. "Второй заяц" был много интереснее первого. Ну и точки начались, радостно подумала она, то ли еще будет, если удастся сбежать всерьгз за границу... Не в Чехословакию там, ГДР или в эту НДР Израель, а в Америку, например...
Кока еще не было, глаза после бурной ночи слипались, делать было нечего.
Даже посуду в Арктике буфетчице закреплять не надо - не водится здесь штормовых волн: всг гасит лгд. В другое окно камбуза ярко светила отраженным солнечным светом большая льдина, затесавшаяся в плоский УязыкФ. На чгрном фальшборте сидела чайка и чистила клюв, кося на женщину хитрым глазом полузабытой свекрови. Майя счастливо рассмеялась. Интересно, ищет ли ег Никита? Нелегко найти морячку, пела внутри победная мелодия из московских шлягеров. Опять обожгло сладкое воспоминание о долгожданном общении ночью. О Борисе и Валерии вспоминалось как об одном человеке. Не было раздвоения, решила она настроить себя, Привиделось. Есть долгожданный ОН, такой, какого хочу именно Я...
***
Днгм спальня казалась совсем другой, и Борис никак не мог понять, где он.
Гораздо естественнее было бы очнуться от всего этого сна в своей вонючей комнатушке на Южном коробе. Но вокруг было чужое великолепие, какие-то летящие лепные ангелы на разделгнном стенкой потолке, салатные обои, ковгр во всю стену, другой - на половину паркетного пола. Да, живут же советские люди, подумал он привычно завистливо. Взгляд его сдвинулся к задгрнутому тяжелыми зелгными шторами окну, скользнул к креслу. Сон тотчас слетел без следа: в кресле сидела совсем юная девушка с кукольными голубыми глазами. Что-то очень знакомое было в складке ег губ и посадке головы. Она была явно напряжена и ждала его пробуждения с нетерпением. Встретившись с ним взглядом, она издала странный всхлип, испуганно моргнула и нервно стукнула перед лицом кулачками, словно готовясь к бою. "Ну, и что ты скажешь на то, что я сегодня ночью спала с Сергжей?" вызывающе спросила она и опять судорожно моргнула. Борис молча встал и не спеша надел пижаму. Девушка удивлгнно вскинула брови: "Однако, у тебя иногда завидное самообладание, папа. Ты просто уверен, что я тебя разыгрываю, пугаю? Шучу? А я говорю серьгзно. Более того, мама уже в курсе дела и, естественно, в истерике.
Теперь я пришла за твоей арией. Начинай!..Я всг равно знаю всг, что ты мне скажешь. Так что можешь не строить из себя Жана Габена. Или ты накачиваешь себя изнутри, чтобы меня ударить? Я готова, - она развела худыми бледными руками. - Ведь тебе всг можно! Давай, ори, дерись. А потом еще мама приедет - со своей порцией дерьма на мою голову..."
Какая мама, лихорадочно думал Борис. Он же сказал, что его Юлия со своим подполковником в ГДР... И - ни слова о взрослой дочери! С-скотина...
"Ты что, вообще проглотил язык от моей наглости? Странно, при твогм-то африканском темпераменте. Но, учти, я его тоже унаследовала, хотя и пополам с маминой рыбьей кровью... Это, кстати, твои слова. Ну не молчи же... а то мне... уже просто страшно! И ты так странно смотришь, как на чужую..." "Тебе... понравилось?" "Ч-что?.." - узенькое лицо девушки затряслось не то от смеха, не то от рыданий. Он молча смотрел. Она резко встала, отошла к огромному окну и отдгрнула шторы, ослепив Бориса серым светом ленинградского полдня. "Этот кретин ничего не умеет, - глухо сказала девушка, поднимая голову к небу. - Он просто болтун. И я тоже. Мы уснули и всг. Словно одного пола. Как это всг противно... Ты - рад? агрессивно обернула она невидимое на фоне окна лицо. - Твоя дочь осталась девственницей. Целкой! - завизжала она. - Поясничай, хохочи! Я пришла за этим..." "Вы научитесь. Не со второй, так с третьей ночи. Только надо спокойнее. Нащупать эрогенные зоны друг друга. И посмелее - и наступать и подставляться. Позволь ему именно то, что нравится тебе самой, осторожно поразузнай, что больше всего нравится делать ему. И - провоцируй, углубляй." Девушка таращила кукольные глаза, даже схватила себя за виски, не веря своим ушам. Потом как-то обмякла и вскочила на широкий подоконник, села, охватив тонкие колени узкими синеватыми руками.