— Тоня, я вас сейчас отвезу на летний стан и в мастерские сгоняю, что-то тормоза барахлить стали, а то и до беды недалеко, засмеялся Степан. — Хотя у нас тут дорог шоссейных нет и машин встречных тоже, не то, что на больших трассах.
— Не шути с этим, ремонтируйся, мы тебя подождем.
— А куда вы денетесь, машин других нет. Все заняты на других работах, а вот и девчонки, залезайте в кузов, красавицы мои, карета подана.
— Балабол ты, Степан, но нам приятно, что ты называешь нас так, красавицы и есть, — и они со смехом полезли в кузов.
— Степа, ты не гони, сломанные тормоза, это серьезно, — и Тоня поцеловала мужа, прижавшись к нему.
— Смотрите, девки, дома времени не хватило, милуются у нас на виду, а нам завидно стало. Степа, ты и нас приголубь, да не волнуйся и Тоньке твоей хватит.
— Вот вернусь из мастерских, всех приголублю, держитесь тогда у меня, — и он быстро уехал.
— И меня тоже, — уже умчался, девки, как вы думаете, а со мной он не побрезгует, — и тетя Дуня выпятила грудь вперед.
— Этому делу возраст не помеха, так, что Дуня, подоишь и вперед к речке.
— Ох, рассмешили, идите работать, нечего зря лясы точить.
— Почему зря-то, обещал Степан, значит сделает.
Степан приехал в мастерские и начал ковыряться в машине, шланг тормозной протерся, хорошо бы заменить, но сейчас новых в наличии не было, закажут, но, когда привезут неизвестно. Он провозился с машиной больше, чем положено, девчата давно подоили и ждут его. Он выехал из гаража, на улице лил дождик, и откуда он только взялся, с утра было солнечно. Он решил поторопиться. Развил приличную скорость, скоро крутой поворот, но он успеет затормозить, время еще есть, это единственно опасное место на дороге. Он вдруг вспомнил Алексея, так ему хотелось увидеться с ним, но он уехал к своим родителям. Почему они разошлись с Наташей, ему никто ничего не объяснил, да и Тоня ничего толком не знает. Он начал давить на тормоза, но они не подчинялись, и педаль запала, он, что, плохо прикрутил шланг во время осмотра. Он хотел нагнуться и рукой потрогать педаль, но машина на полной скорости вывернула влево и полетела в крутой овраг. Это конец. Тут уж ничего не поделаешь, удар и провал памяти, он даже не успел ни о чем подумать, и только ужас застыл на его лице.
Девчата долго ждали Степана, не иначе, что-то случилось, может быть, машину не наладит. И уйти они не смогут со стана, молоко во флягах. Телефона тоже на стане нет, никуда не дозвонишься.
Недалеко от того места, где упала машина пастух пас скот, он видел как машина на большой скорости полетела в канаву. Бросив скот, он тут же помчался в село, нужно сказать управляющему. Тот быстро позвонил в район, вызвал скорую помощь и милицию. Взяв с собой несколько мужиков, поехал на место аварии. Машина лежала в канаве, на боку. В кабине Степан, так и сидел за рулем, с головы его стекала кровь, а сам он был уже мертв.
— Егорович, езжай. Скажи дояркам, чтобы они шли пешком в село, за молоко, пусть не беспокоятся, мы потом вывезем его оттуда. Да еще, ты осторожнее, жена Степана там, нужно сначала подготовить ее.
— Девчонки, управляющий едет к нам, собственной персоной, не часто он нас балует своим посещением.
— Ой, бабы, не иначе что-то со Степаном случилось, чует мое сердце!
— Тьфу, на тебя, Тоня, успокойся, все хорошо будет, вот увидишь!
— Здорово девчата, давайте, кто со мной сядет, а остальные пока пешком, а там мы за вами подъедем, за молоко не волнуйтесь, потом заберем!
— А что случилось-то, где мой муж, он за нами должен приехать.
— В общем, тут такое дело, не знаю, как и сказать.
— Говори, как есть, не тяни, с ним что-то случилось!
— Не знаю, как тебе сказать, разбился он, на дороге, недалеко отсюда, в канаву залетел.
— Он живой, скажи, живой, — она подошла и начала трясти управляющего за грудки.
— На смерть разбился, ну вот, а просишь сказать, все как есть, — он успел подхватить падающую Тоню и положил ее на траву.
— Девчонки, да что же это творится, был человек, и нет, как теперь Тоня без него жить будет, любовь у них была! Даже после стольких лет, она не иссякла у них, а стала еще крепче.
— Приходит в себя, вези ее Егорович, но не на место происшествия, а лучше к матери, а ты Лида, садись, сопровождать ее будешь.
Кто-то подъехал на газике, никак управляющий, что ему понадобилось от нее, и она заспешила навстречу гостям. Но из машины вылезла Лида, а за ней Тоня, Лида и Егорович подхватили ее под руки и поволокли к дому.
— Что это с ней, я ее рано утром видела, в порядке она была?
— Крепитесь, тетя Вера, Степан разбился, насмерть.
— Нет, нет, не поверю, вы все врете, она кинулась к дочери, Тонечка, как же так вышло!
— Мама, я ничего не понимаю! — И она села на землю.
— В дом ее заводите, на диван уложите, Тоня, как же я детям говорить это буду!
— Не знаю, мама! Я ничего не знаю! — И она заревела голос, срывая на себе одежду.
— Тонечка, не нужно так, у тебя дети, подумай о них, нужно продолжать жить ради них.
— Не могу, жизнь моя кончилась, не могу без Степана, я уйду вслед за ним, без него жизнь не мила!
— Не говори так, дочка, а девочки, они, что, сиротами останутся?
— У них есть ты, и не уговаривай меня, все равно сделаю по-своему!
— Тетя Вера успокойтесь, сейчас она не в себе, такое горе. Пройдет время и все встанет на свои места. Не она первая, не она последняя, вот и вы дважды через это прошли, живете ведь, ради детей и внуков, и хорошо, и у нее все наладится. Лежит, замолчала. Видимо сил совсем нет, уже два часа плачет в голос. Родители Степана уехали на дорогу, потом повезут его на вскрытие, хотя и так все ясно, раздавил все внутренности рулем. Я сейчас домой сбегаю, переоденусь и сюда, Маруся сказала, пока не похоронят, на работу не выходить, помогать буду вам.
— Спасибо тебе Лида, беги, будем ждать тебя. Что я детям говорить буду, вот они, бегут с пруда.
— Бабушка! Нам сказали, что-то с папой случилось, а мама где?
— Мама, вон лежит, сейчас не лезьте к ней с расспросами, не в себе она. Папа разбился на машине, нет у вас больше папы! — Она обняла и прижала их к себе.
— Бабуля, а куда он делся, на небо улетел, так нам Сонька говорила, когда ее дедушка умер!
— Да, улетел, и все оттуда будет видеть, как вы себя ведете, как учитесь.
— Мы будем слушаться и маму и тебя! — Аленка прижалась к ней, целуя, а Лиза плакала беззвучно, и только слезы, сбегавшие по лицу, выдавали ее состояние.
— Не плачь, моя хорошая, не плачь, а то головка болеть будет, папу уже не вернешь, а нам его еще похоронить нужно. Как бы мне сбегать в контору и позвонить Наташе с Сашей, пусть они приедут.
Наташа с Сашей приехали к вечеру, дома никого не было, и они отправились к Тоне. Степана к этому времени уже привезли из морга, Тоня сидела у гроба, обняв его и положив голову на руки мужа.
— Тонечка, сестренка, соболезную тебе, — она обняла и прижала ее к себе, как же так получилось-то!
— Не знаю, Наташа, скажи сестра, как мне теперь жить, не могу я без Степана!
— А дети, Тоня, ради детей, они вон у тебя какие хорошие, большие стали, помощники! По хозяйству будут помогать, и тебе не будет одиноко.
— Любила я его, Степа, она упала на гроб, любила, не знаю, да как же я буду без тебя, милый мой! — Она гладила его лицо, волосы, причитая и плача.
— Все, Тонечка, идем в другую комнату, отдохни немного, а то сердце заболит!
— Оно уже болит, нет разрывается на части, не будет мне жизни без него, он был для меня всем в этой жизни!
— Тоня, дочка, нельзя так себя изводить, ты лучше последние часы посмотри на него, поговори с ним, они все слышат, только ответить не могут.
— Если слышишь меня Степа, вставай, вставай, и будем жить, как прежде!
— Накапай ей капель, сколько времени без отдыха плачет, потом положим ее на кровать, может успокоиться и уснет.