Что-то такое о нём я уже слышал. Впрочем, что с них взять, военнизированное общество, обязательный призыв. Конечно, если дядя в солидных чинах, да еще с полномочиями... Под моим вопросительным взглядом Фельдман неловко пожал плечами, и из этого краткого жеста стало ясно, что дядя таки есть, что он осведомлен о делах племянника и что, буде он вмешается, мы все должны ему по гроб жизни.
- Так, все высказались. Теперь давайте подумаем, что нам делать. Против Вана предъявить пока нечего, кроме догадок, а формально он все обязательства выполнил с избытком. Разорвать контракт и убежать - не получится, нас обязательно найдут. Даже наш покровитель не поймет такого шага и вежливо попросит возместить убытки. Срочно звонить ему и сообщать о форс-мажоре? Он за милю обходит любые дела, где сквозит политика. Про Вана внимательно выслушает, исключит его из списка деловых партнеров, а нам искренне пожелает удачи. Сдаться ЦАХАЛу, Моссаду или где там служит дядя Фельдмана? Вряд ли они помчатся на наше спасение из другого полушария, то есть, по сути - то же самое пожелание удачи. Остается одно: решить проблему непосредственно с Ваном и до прибытия обратно, для чего нам, панове, придется ему угрожать. Оззи, ты на все время вылазки, пока Ван на борту, носу не кажешь из машинного. Причину придумаешь. Готовь судно к аккуратному затоплению, у нас оставались вышибные заряды, они в запасных кранцах. Ни на какие провокации не поддавайся, услышишь крики или стрельбу - подрывай к чертям. Мы включим на тебя трансляцию из рубки, чтобы ориентировался. Возьми с собой баллончик с воздухом и, на всякий случай, акваланг. Фельдман, у тебя, помнится, был надежный человек? Как начнется разговор, организуй трансляцию к нему через спутник, если можешь картинку дать - будет хорошо. Если от нас сутки не будет вестей, пусть звонит дяде. Марко, ты готовишь плотик, по команде - сбрасываешь и прыгаешь сам, чтобы потом нас всех подобрать. Проверь заряд в аккумуляторах. Мы с Гургеном ведем беседу. Кто что может добавить?
Мои добавили еще идей, из которых кое-что даже успели осуществить. Нашему покровителю тоже послали весточку о возможном нежелательном развитии событий, после чего погоняли Малгожату на всех режимах, погрузили Вана с головорезами и отчалили.
Мы выскользнули из гавани в сумерках, не зажигая огней, тихо, как рябь по воде. Из озорства, понятного любому невидимке, я проскочил под самым носом у небольшой круизной лайбы, направлявшейся в бухту. В другой ситуации мата было бы на весь эфир, а здесь - ни звука, только чуть по-другому плеснула в борт волна. До Тахити домчались умопомрачительно быстро, развив всю новообретенную скорость. По дороге нам никто не встретился - только мы, океан, звезды и мерцающий кильватерный след. В такие ночи я любил стоять на носу, опершись на леер и слушать дыхание великого океана. Сейчас же мы неслись по-акульи, не раздвигая волну, а проходя под ней, а надвигающийся день нес с собой грозную неизвестность.
Северный берег Тахити совершенно не годится для высадки. Мало того, что вся прибрежная местность - сплошь соленое мангровое болото, так еще и коралловая отмель, бывший риф, тянется в океан чуть не на милю, но хитрый жучила Ван разведал в ней канал, пробитый, вероятно, все теми же японцами, что построили здесь когда-то базу. Канал этот вдается далеко в берег и настолько узок, что деревья перекрывают его как сводом, создавая невидимое с воздуха и с моря идеальное место для тайной стоянки. К острову мы подходили крадучись, не включая ни радар, ни эхолот, готовые в любой момент рвануть назад. Но обошлось, никто не выныривал из тьмы, никто не светил в нас прожектором, не загоралась на пульте жуткая надпись: "облучение радаром захвата цели". А что, с раджи сталось бы взгромоздить радар на горушку, но нет, не дошел его милитаризм до этого. Только крутилось дальше к югу, в гавани, что-то мелкое, быстроходное и с "ультрамарином", который, по заверениям Фельдмана, нас в упор не зачалил бы. Единственной опасности мы подверглись потом, когда искали вход в канал в буквальном смысле на ощупь. Рассвет застал нас сидящими в канале плотно, как пробка в бутылке, укрытыми ветвями и лианами. Ван и оба его бойца, уже экипированные по-походному, подогнали рюкзаки, попрыгали и бесшумно канули в заросли.
Потянулись часы ожидания. В такое время самый бесполезный человек на судне - капитан. Впрочем, сегодня и для меня нашлось дело: пойти в рубку, выдвинуть тонкий как удочка перископ и осматривать окрестности, задерживаясь на отмеченных еще вчера ориентирах. Любое шевеление сначала меня тревожило, но потом я привык к постоянно колышущимся джунглям, и поэтому, наверное, не сразу заметил их. Они просто появились, вышли как на прогулке из непроходимой чащи - и это было красиво! Неправ был тот яхтсмен, называя их туристками: чтобы так грациозно идти по лесу, нужно в нем родиться, и чтобы такой же лесовик тебя воспитал. Одетые в странные зелено-пестрые сарафанчики, загорелые каким-то пепельным загаром, не шевельнув ни листика, они прошли по тропе, а последняя обернулась и - не понял, это она что, мне? подмигнула?? углядев замаскированный перископ в лесу за четыреста метров??! Я оторвался от перископа, налил стакан воды. "Смотрите, капитан узрел горного духа" - меланхолично заметил Марко, отрываясь от протирки стекол. Я тем временем переключил рацию на передачу и щелкнул тангетой четыре раза и еще два после паузы. "Ого, кто же это здесь гуляет без оружия?" - заинтересовался моим сигналом Гурген, но тут рация ожила и выдала серию ответных щелчков: "Возвращаемся, работаем по плану, готовьтесь к отплытию".
Легко сказать, готовьтесь, а вот каково двигаться задним ходом в узком канале, да еще в самый отлив! Я с удовольствием подождал бы до вечера, но у Вана, похоже, были другие планы, а именно - рвать когти немедленно. До места, где канал расширяется настолько, чтобы позволить разворот, я добирался минут десять, обливаясь потом и собственной шкурой ощущая проползающие под самым дном острые скальные выступы. Где-то по пути мы приняли на борт Вана и его спутников, похоже, целых и невредимых, но это промелькнуло на самом краю моего сознания. Развернувшись, шкрябнул-таки корпусами по жесткому кораллу, отдал штурвал Гургену, взглянул на пассивный радар - и облился потом в очередной раз. Что-то мелкое и быстроходное, явно неспособное разглядеть нас с такой дали ни на радаре, ни в оптику, тем не менее уверенно неслось в нашем направлении, делая хороших тридцать узлов. "Обнаружен контакт, вероятно - пограничник, скорость тридцать, дистанция пять и два, идет пересекающимся курсом" - передал я по судовой трансляции для Вана, но еще и для Оззи в машинное. Похоже, что в игру вступал третий партнер, вот только на нашей ли стороне?
В рубку вбежал Ван, и с ним оба громилы. "Полный вперед" - раздался над моим ухом свистящий шепот. Я передал команду, и начался слалом. Нас спасло мастерство Гургена и его железные нервы. Недрогнувшей рукой он провел "Малгожату" сквозь все извилины канала, сквозь разгулявшийся прибой к открытому морю. Но только я услышал за спиной сдавленный вздох облегчения, сквозь натужный вой дизелей послышались хлопки, и правый двигатель, закашлявшись, смолк. "Оззи, что там у тебя?" - "Правый дизель греется. Похоже, словили в патрубок охлаждения какую-то гадость". И опять холодный шепот над ухом: "Пусть не валяет дурака, а запускает, пять минут он выдержит, а больше нам не надо" - и в подтверждение серьезности намерений, что-то металлически-холодное уперлось мне в шею над футболкой. Ох, как скверно, и ведь он прав. Интересно, на что надеялся Оззи, решив симулировать перегрев?