Из сюжетов, связанных с письмами деятелям искусств, — скажем лишь о переписке Эренбурга с Пикассо. Они познакомились в Париже в 1910-е годы, даже подружились; однако наиболее сердечными их отношения стали после трагического поражения Испанской республики. Во время Второй мировой Пикассо вступил во французскую компартию, одну из самых мужественных сил Сопротивления (лидеры ФКП членством Пикассо очень гордились и всячески с художником дружили). Когда в 1944 году Эренбург в статье о вандализме фашистов упомянул о разбое, учиненном ими в мастерской Пикассо, 83 советских художника академического направления прислали в редакцию протест, назвав бесстыдным, что Эренбург «мазню» Пикассо приравнивает к великим произведениям искусства…
Если в декабре 1935 года Эренбург, выступая в московской дискуссии о портрете, свободно говорил о бескрылом натурализме, то уже в 1936 году кампании по «борьбе с формализмом», прокатившиеся по всем областям советского искусства, были непререкаемыми. От надежды Эренбурга убедить власти в том, что послушное искусство перестанет быть искусством, мало что осталось. По возвращении в СССР в 1940-м Эренбург увидел повальное торжество ненавистных ему академически мертвых форм — все подлинное и талантливое вытаптывалось. Принять этого он не мог, и всю оставшуюся жизнь этому сопротивлялся. Особенно трудно приходилось в последние сталинские годы. В 1948 году закрыли московский Музей современного западного искусства, единственный, где прежде экспонировались работы Пикассо. Узнав, что в Москве к 70-летию вождя создадут «Музей подарков товарищу Сталину», Эренбург решил, что если Пикассо пришлет вождю прогрессивного человечества свою керамику (тарелки — не живопись, конечно) — их тоже экспонируют, и это будет маленькая, но реальная победа над вурдалаками из Академии художеств (другого варианта не существовало). Вот объяснение кажущегося сугубо сервильным предложения художнику прислать тарелки в подарок Сталину. Понятно, что не о вожде Эренбург пекся и даже не о себе… Пикассо кое-что понимал в советских делах и в мотивах Эренбурга не сомневался, но не все ему было по душе. Тарелок Сталину он не послал. Зато в 1956 году победа Эренбурга была полной: в Москве с огромным успехом прошла первая в СССР большая выставка Пикассо. Шутка Эренбурга на вернисаже («Вы ждали эту выставку 20 лет, так подождите еще 20 минут») — один из знаков оттепели. Точно так же присуждение Пикассо международной Ленинской премии, за которое Эренбург много лет бился, должно было, по его мысли, помочь работе молодых советских художников-авангардистов, не говоря уже о том, что вновь открытая постоянная экспозиция работ Пикассо в Москве и Ленинграде просвещала не знавшую западного искусства XX века советскую публику, меняя мало-помалу советские вкусы и общественное мнение.
Жизнь человека публичного оставляет много следов; письма, наверное, — не самый главный из них, хотя обычно интересный. Так и с жизнью Ильи Эренбурга — со всеми ее иллюзиями, надеждами, яростью, страхом, умением сказать «нет», с его тогда мировой известностью, неравнодушием читателей, с его печальными стихами, телеграфной прозой, сходу узнаваемой публицистикой, с его любовью к путешествиям, выставкам, женщинам, трубкам, собакам, цветам…
В заключение — краткая хронологическая канва жизни и деятельности Эренбурга в 1931–1967 годы; думаю, читателям его писем она будет не лишней.
1932–1934. «День второй» (поездка по Сибири, работа над романом, его выход в Москве). Эренбург — советский писатель.
1935–1936. Создание Международной антифашистской ассоциации писателей — большой энтузиазм и большие надежды. В 1939-м после пакта Сталина с Гитлером о ней уже никто не вспоминал.
1936–1939. Испанская война. Эренбург — военный корреспондент «Известий». Его газетные репортажи искажены жесткой цензурой (авторской и государственной). Посреди этой войны — пять месяцев в мирной Москве (наверное, самые опасные в жизни Эренбурга). Возвращение в Испанию. Поражение Республики. Жизнь в Париже без дела (отказ «Известий»). После пятнадцатилетнего перерыва Эренбург пишет стихи (наверное, лучшие из тех, что он написал).