Почему я не получил корректуры «Парижа»? — уже март… Выясните, пожалуйста, это.
Потом — «Известья». Ни ответа, ни денег, ни газеты. То, что Гр<игорий> Евг<еньевич Цыпин> сказал Ирине, не подтвердилось, то есть высылка гонорара. Почему они не напечатали до сих пор «Мораль их морали»[94]? Без Вас я это не смогу никак выяснить!
Получили ли Вы «Вю»[95] для пионеров и передали ли по назначению? Я удивлен, что не получил от них ответа.
Роман мой кончен. Сейчас делаю последние поправки и через несколько дней пошлю рукопись в Москву прямо Гусеву[96]. Роман уже переводят <на французский>. Можете о нем дать заметку в «Литературной хронике»[97].
Если сможете, пришлите мне адрес писателя Юргина (автор «Дюшамье» и «Перпендикуляра»[98]) — у меня для него толика деньжат из «Лю».
Теперь собираюсь месяц прогулять — очень заработался. В Париже ничего веселого, кроме хорошей погоды. Немецкие событья бьют меня в частности. Мой издатель «Малик» погиб, и у него погибли мои капиталы[99]… Очень прошу Вас не забывать обо мне и писать!
Сердечно Ваш
Впервые (с купюрами) — ХЗ, 47–48.
<Из Парижа в Москву,> 4 марта <1933>
Дорогой Рюрик Абрамович,
пуркуа ву фет ле мор[100]? Я Вам как-то написал, но безуспешно. Думаю, что Вы не получили письма, так как Ирина писала, что Вы удивляетесь моему молчанию. Я хотел бы снова написать, но работал как оголтелый: дописывал роман. Что у Вас? Прежде всего, напишите, как здоровье Марьи Александровны? Сведения об этом разноречивые, и мы очень встревожены.
Со дня на день должен выйти Ваш роман в Энэрэф[101]. Присмотрю, чтобы Вам послали книжки и буду следить за отзывами. Напишите, что еще надо или можно предпринять касательно Ваших литературных дел.
Я ждал Вас здесь. Надеюсь, что скоро соберетесь. Хорошо, если приедете в Париж, так как здесь теперь настроения для нас благоприятные, и я полагаю, что приезд совписателей во всех отношениях полезен.
В Германии беда. Наш «Малик», конечно, погиб, и я не знаю, удалось ли уехать Герцфельде[102] за границу. У него находились мои деньги — гонорар за фильмование «Жанны Ней», которую ставят в Америке. Деньги, увы, пропали.
Я кончил роман «День второй» о молодежи: Кузнецк, Томск. Сава и пр. уверяют, что это лучшее из мной написанного. Сам я доволен, что кончил — писал с таким ражем, что боялся — не допишу. На днях пошлю рукопись в Москву. Дальнейшее и для меня тайна…
В Париже все по-старому, так что и писать не о чем. Кролики живут тихо и аккуратно, страдают, получая письма из Берлина[103], и Сава меланхоличен согласно своему чину. Фотя[104] собирается скоро в Москву.
Когда будете в «Федерации», замолвите за меня слово: не выпускают книги…
Что нового у Вас? В Москве? В литмире?
Обязательно напишите и поскорей и побольше!
Сердечные приветы Вам и Марии Александровне от нас обоих!
Крепко Вас обнимаю
Впервые.
<Из Парижа в Москву,> 9 марта <1933>
Дорогая Валентина Ароновна,
корректура «Парижа» дошла до меня только вчера. Я ее сейчас же прочел и посылаю ее Вам обыкновенной почтой экспрессом: это скорей. Итак, посылаю сегодня. Если будет задержка почему-либо, справьтесь.
Шрифт красив. Исправлений не много. Когда выпустят?
Я послал Вам очерк «Парагвиана». Надеюсь, подойдет. Две главы из романа, пожалуйста, отдайте в «Литературную газету», внеся в них те изменения, которые я теперь сделал (на отдельном листе прилагаю). Надеюсь, что для них это подойдет и они смогут напечатать: это скорее литературный материал, нежели газетный[105].
Не забудьте напечатать в Вечерке, что я кончил роман такой-то и т. д.
Рукопись романа я посылаю Гусеву диппочтой.
В «Известиях» напечатана вторая моя статья[106]. Но ни денег, ни писем, ни газеты. Если можете, воздействуйте на Цыпина! Жду от Вас подробного ответа как на это, так и на предыдущие письма.
Немецкие событья отразились и на мне. Не только погибло мое издательство, но в нем погибли пять тысяч марок — мой гонорар от американской фирмы «Юнайтед артист», которая делает теперь «Жанну Ней» и часть денег для меня передала «Малику»… Остается только поставить многоточие.
95
Один из двух парижских иллюстрированных журналов («Vu» и «Lu»), которые издавал приятель ИЭ Вожель; в присланном номере был напечатан перевод отрывка из романа ИЭ «День второй».
96
Сергей Иванович Гусев (Яков Давидович Драбкин; 1874–1933) — зав. культпропотделом ЦК ВКП(б).
98
99
После прихода к власти Гитлера (январь 1933) левое издательство «Малик» срочно перебралось в Прагу, но все их деньги были в Берлине арестованы.
102
Друг ИЭ писатель и владелец левого немецкого издательства «Malik-verlag» Виланд Герцфельде (1896–1988).
103
Имеются в виду письма, которые получали Савичи от жившей тогда в уже гитлеровском Берлине матери О.Г.Савича.