Каскадер
(Рассказ)
Я не помню, что я видел во сне, но проснулся я оттого, что кто-то дотронулся до моего плеча. Я поднял голову, приподнялся на кровати и увидел наклонившееся надо мной вощеное лицо Антона Ивановича и потрескавшийся козырек его морской фуражки. Антон Иванович был одет в черный с прожелтью костюм, и воротничок его стираной рубашки был стянут черным жеваным галстуком.
— Вы еще спите? — полушепотом спросил он, и из-за его плеча выглянуло худое озабоченное лицо Ивана Ивановича. Чуть подальше стояла Клавдия Михайловна и уже совсем в дверях — Александра Константиновна в платье с бледненькими цветочками. За дверью теснились какие-то люди в рабочей одежде. Все были как будто чем-то встревожены.
Я с испугом посмотрел на них.
— Который час? — спросил я, чувствуя сильное сердцебиение.
— Двенадцать часов, ноль восемь минут, — ответил Антон Иванович (он всегда точен). — Сигареточкой не угостите?
Я вытер рукой пот с лица:
— Вот, на стуле, Антон Иванович.
— Мы, собственно, зашли вас предупредить, — сказал Антон Иванович, вправляя сильным желтым пальцем в мундштук сигарету, — мы — предупредить, что у нас начинают косметический.
Он помолчал.
— Я имею в виду ремонт, — объяснил Антон Иванович.
Он снова замолчал.
— Так что вокруг нашего дома поставлены леса.
Только теперь я заметил, что в комнате не очень светло и от окна упала большая и резкая тень.
— Вот как, значит, леса... — сказал я и закурил. — А больше ничего, Антон Иванович?
— Больше ничего, — сказал Антон Иванович и жадно затянулся.
Я почувствовал себя неловко.
— Клавдия Михайловна, вы меня извините, пожалуйста, — сказал я, обращаясь на самом деле не только к Клавдии Михайловне, но и к Александре Константиновне. — Мне не совсем удобно... то есть, я хотел сказать, что мне нужно одеться... Во всяком случае, я очень благодарен вам за сообщение, Антон Иванович, но может быть, еще что-нибудь?
— Нет, больше ничего, — значительно ответил Антон Иванович, — только предупредить. Впрочем, если разрешите, еще сигареточку.
— Да, пожалуйста, возьмите всю пачку, у меня еще есть, — сказал я ему, хотя у меня больше не было сигарет. Но я немного трусил и потому врал.
— Нет, всю не надо, а одну возьму, — с достоинством ответил Антон Иванович и, взяв сигарету, добавил: — Мы предупредили, так сказать, а теперь мы пойдем — не будем вам мешать.
Мягко закрылась дверь, и я услышал, как тихо они все удалились: как будто они ушли на цыпочках.
Я встал, оделся и подошел к окну. Прямо под моим окном я увидел сырые неструганые доски лесов — Антон Иванович говорил правду. Накрапывал мелкий дождик, но чувствовалось, что он скоро пройдет.
После посещения в комнате было неуютно и зябко. Я вышел на кухню: и за кухонным окном тоже были леса, на кухне же, как ни странно, никого не было. Обычно в это время здесь кто-нибудь присутствует — сегодня же никого. Вообще, пока я умывался и готовил себе чай, никто не появился. Хоть бы кот мне встретился — нет, и кота не было. Все как будто попрятались по своим комнатам, но я, по совести говоря, был этому только рад.
Я не стал задерживаться дома. Наскоро выпив два стакана чаю, я поспешил уйти куда-нибудь. Не знаю даже почему, мне не хотелось оставаться здесь: то ли внезапное пробуждение так повлияло на меня, то ли от лесов было сумрачно, то ли просто от погоды в комнате мне казалось тоскливо, а может быть, мне хотелось постороннего общества, — и от этого всего, взятого вместе, я пошел бродить по улицам, чтобы не быть одному. Кроме того, я уже, правда, выйдя на улицу, подумал, что, может быть, мне стоит пойти в кино посмотреть приключенческий фильм — я вообще-то люблю детективы, особенно если какая-нибудь тайна или загадка. Люблю также и военные картины, хоть сам я по роду своих занятий человек штатский, все-таки не вижу в своей привязанности ничего удивительного: в конце концов и для штатского человека в военном фильме может оказаться немало захватывающего. Например, что важнее: любовь или долг? Что касается любви, то мне вдруг пришло в голову, что в такую погоду я бы с большим удовольствием посмотрел соответствующий лирический фильм: ну, скажем, про любовь. При этом не обязательно военный, а можно было бы и психологический, и хорошо бы цветной. Увы, сегодня нигде ничего такого не демонстрировалось, и хотя в витрине кинотеатра, в фойе которого я зашел, чтобы посмотреть репертуар, на афише была изображена симпатичная женщина в белой шляпке, сам этот фильм назывался «Старый педагог» — при чем же здесь любовь? Испытывая разочарование, не слишком сильное, потому что мне и в кино не очень-то хотелось, я отошел от витрины и отправился прогуляться по городу куда глядели мои глаза. Время от времени я приостанавливался у того или иного памятника или достопримечательности, свидетельствующей о героическом и культурном прошлом нашей страны, иногда для того, чтобы прочитать надпись на мемориальной доске — не жил ли здесь какой-нибудь человек, — а на самом деле просто для того, чтобы закурить и чем-нибудь занять свои глаза и мысли, так как я, несмотря на прогулку, все еще чувствовал какую-то неудовлетворенность и пустоту. Так я бродил по улицам, пока не вышел к какому-то старинному трехэтажному и не очень большому дому, окруженному, как и наш с соседями дом, лесами. Правда, в отличие от нашего с соседями дома, этот дом уже был наполовину выкрашен свеженькой лазурной краской. Он был выкрашен наполовину от крыши, включительно до второго этажа, и краска была не лазурная, как мне хотелось определить ее по одному первому впечатлению, а скорее, темно-голубая с оттенком зеленого или даже изумрудного цвета, она была краской цвета морской волны — вот как я хотел бы ее назвать.