— Полковник! — вскричал я. — Вот только перед этим, поверите ли, то же самое думал.
— Я сразу увидел в вас интеллигентного человека, — сказал полковник. — Как увидел, так и сказал себе: «Вон там, в долине, среди холмов, стоит интеллигентный человек».
— Однако, что же мы стоим? — встрепенулся полковник. — Нам надо идти. Пойдем. Нехорошо заставлять себя ждать.
— Да-да, полковник, мне тоже надо спешить: жена уже давно ждет меня дома и, наверное, беспокоится, не случилось ли со мной...
— Не беспокойтесь, — перебил меня полковник, — мы непременно выдадим вам справку. Вот разве что... — полковник приостановился.
— Что, полковник? — спросил я. — Что-нибудь...
— Да нет, — сказал полковник. — А она что, вам очень нужна?
— Вообще-то неплохо бы, полковник.
— Необходимо или просто неплохо бы?
— Вообще-то нужно, полковник.
— Для жены?
— И для жены... — сказал я. — И для жены.
— Ладно! — полковник взял меня за локоть, предлагая идти дальше, — ерунда, не беспокойтесь, устроим. Не зря же я послал Шпацкого... дадим.
Мы пошли вперед и вверх, и полковник, с улыбкой поведя рукой на холм, вдруг сказал:
— Неправда ли, это похоже на море, грозное, бушующее море и волны, неправда ли?
— Да, — согласился я, — мне тоже приходило в голову такое сравнение.
— Я в детстве мечтал стать моряком, — усмехнулся полковник, — в детстве, в далеком детстве. Милая, невозвратимая пора детства! — с чувством сказал полковник. — Как не любить, как не лелеять воспоминаний о ней!
А вы? — спросил полковник. — Вам когда-нибудь хотелось быть моряком?
— Конечно, полковник, — ответил я, — еще как хотелось!
— Почему ж не стали? — спросил полковник.
— Не знаю, полковник, — ответил я, — даже не знаю. Как-то так, не случилось. А вы почему? — в свою очередь спросил я полковника. — Вы почему не стали?
— Хм! — сказал полковник. — Это сложный вопрос, — сказал полковник. — В сущности, какая разница: моряк, десантник? — никакой разницы нет. В жизни всегда есть место, — сказал полковник. — Всегда найдется место мужеству, отваге, благородству. Моряком! А вы думаете, десантником быть легче? Нет, быть десантником — это не только романтика, но и тяжелый труд. Постоянная упорная учеба, стремительные марш-броски; патриотические занятия. Вот один только поединок с вами...
Полковник замолчал и некоторое время шагал молча.
— И все-таки, — сказал, помолчав, полковник, — если бы мне снова пришлось выбирать, я бы снова выбрал десант.
— Ну, что ж, — сказал я. — Только, если вы хотели стать моряком...
— Э-э-э, — сказал полковник, — вы неправы. Не спорю, в море тоже есть своя прелесть. В покорении стихии есть много положительного, но согласитесь, — сказал полковник, — это все-таки неодушевленная стихия. Насколько интересней путешествовать в море людском. Нет, самое главное — это человек. Я люблю людей, — с воодушевлением продолжал полковник. — Сколько профессий, характеров, убеждений. И здесь, в общении с людьми, десантник всегда должен быть на высоте, всегда на коне. Порядочность, чуткость, душевная тонкость — вот качества, которые ныне определяют моральный облик десантника.
— Ничего себе! — возмущенно воскликнул я, снова вспомнив засаду под башней, да и все остальное тоже. — Ничего себе порядочность.
— Как, вы не согласны?! — полковник, оскорбленный, остановился.
Я тоже, оскорбленный, остановился.
— А с чем же тут соглашаться?! — крикнул я.
— Как с чем? — сказал полковник. — Со всем.
— А если это не так!
— Не так? — сказал полковник. — Не тонок, не чуток, вообще грубый солдафон. Так? — спросил полковник. — А вы знаете? — громко заговорил полковник. — Знаете ли вы, что думал этот грубый солдафон, стоя там, на холме? Знаете ли вы это? — спросил полковник, указывая стеком назад, на холмы. Его тонкие губы дрожали. — Знаете?
Я сказал, что не знаю.
— А что я сказал себе, стоя там, на холме?
Я сказал, что и этого не знаю.
— Полковник Шедов! — крикнул полковник Шедов.
Я вздрогнул.
— Не бойтесь, — тяжело сказал полковник, — это свое, личное. Наболевшее! — крикнул он.
Я опять вздрогнул.
— Пойдем, — устало сказал полковник.
Мы пошли. Полковник на ходу достал портсигар, на ходу закурил и снова остановился.
— Так вы хотите знать? — спросил меня полковник.
— Что — знать?
— О чем я думал там, на холме, и что я сказал себе.
— Да, конечно, если можно, полковник.