Рыжий артиллерист почти свалился со своей лошади и уже стоял у шлейфа Марфы Васильевны, готовый принять ее, хоть на одно мгновение, в свои объятия.
— Позвольте, — сказала она, отстраняя эту услугу, и соскочила на землю без помощи протянутых к ней рук.
— Такие прыжки не совсем безопасны, — произнес рыжий артиллерист, стараясь улыбнуться как только возможно язвительней.
— Не беспокойтесь, я не беременна, — ответила Марфа Васильевна, прикладывая свой шлейф к поясу.
Хмуров усердно обчищал пыль с черного платья амазонки, пустив в ход свою меховую шапочку, что оказалось очень удобным.
Все общество вошло в сад.
Впереди — Марфа Васильевна под руку с Хмуровым; она сообщала что-то Перловичу, который шел рядом, с другой стороны; за ними — рыжий артиллерист, все еще продолжая язвительно улыбаться. Далее — остальные члены кавалькады, которые и разбрелись тотчас же по сторонам.
Ближе к освещенным ярче других палаткам буфета расставлены были крашеные столики и деревянные стулья; между ними, по разным направлениям, сновала прислуга; слышались громкие требования, звон посуды, хлопанье пробок; и если бы не чалмы и яркие халаты, там и сям видневшиеся в толпе, да этот теплый, мягкий, охватывающий, словно бархатом, воздух, то можно было бы подумать, что находишься на одном из наших загородных гульбищ.
В павильоне, задрапированном полосатым тиком, с дощатым некрашеным полом, два офицера-линейца степного происхождения и статный адъютант с ярко-красным орденским бантом на белом кителе отхватывали разухабистую польку.
У одного из столов, поближе к проходной дорожке, сидели две личности в неопределенных костюмах: они пили красное вино местного первушинского приготовления. Стаканы были почти допиты, бутылка, неубранная еще со стола, была совершенно пуста.
— Что, в бутылке ничего нет? — спросил один.
— Пусто... — отвечал другой, приподняв и тряхнув бутылку.
— Ну, доливай свой стакан, да и мой кстати...
— Пусто, тебе говорят.
— Ничего, наливай...
— Я, брат, не Боско...
— Нет, я это к тому говорю, что если бы ты из пустой бутылки начал наливать и вино полилось бы...
— Это было бы странно.
— Зато выгодно.
— Выгодно?
— Ну вот, нам странно, а ему выгодно...
Он указал глазами на Перловича, который в эту минуту подошел к ближайшему фонарю закурить сигару.
Оба помолчали и стали насвистывать персидский марш.
— Батогов с передовой линии приехал.
— Ты его видел?
— Да, сегодня у Спелохватова. Приехал, говорит, поправляться, а то совсем продулся.
— Еще бы, дураком играл; закладывает чистые, а ему понтируют на мелок.
— Цены деньгам не знает. Легко пришло, легко и ушло.
— У того не уходит.
— Тот, брат, помесь жида с ляхом, на немецкой подкладке, порода, на сей предмет приспособленная.
— Это точно, что приспособленная.
— А что, если бы нам какая-нибудь благодать с небеси — бряк... Эк ее заливается! А ведь барынька хоть куда... просто дух захватывает.
Последнее было произнесено по поводу звонкого смеха Марфы Васильевны, пронесшегося из уютного уголка сада, где Хмуров угощал все общество замороженным шампанским.
— Кто это? — спросила Марфа Васильевна, пристально всматриваясь в глубину аллеи. Там шел человек среднего роста с большой, темной бородой; на нем были высокие походные сапоги и вместо кителя — белая шелковая рубаха с погонами; через плечо, на тонком ремне висела кавказская шашка.
— Кто это? — повторила свой вопрос Марфа Васильевна. — Я его никогда здесь не видела.
Перлович взглянул, побледнел и сделал вид, что не слышит вопроса. Хмуров занят был откручиванием проволоки у новой бутылки; прочие тоже никто не заметили новоприбывшего, да и сам он словно сквозь землю провалился, свернув в боковую аллею.
— Как было бы прекрасно, если бы не эти проклятые комары, — произнес Перлович с заметным смущением, дав разговору новое направление.
— Это еще что! — начал один из собеседников. — Это еще очень сносно; а то, вы представить себе не можете, раз в Кармакчах мне пришлось ночевать на открытом воздухе — тут, знаете, сейчас камыши — это ужасно! Пробовал курить — не помогает, завернулся с головой под простыню — дышать невозможно...
— Пью за ваше здоровье, Марфа Васильевна!— отчеканил рыжий артиллерист и приподнял стакан.
— Пейте, — произнесла она, слегка повернув свою голову.
— Чокнемтесь...
Марфа Васильевна протянула стакан. Рыжий артиллерист быстро наклонился через стол и чмокнул протянутую руку.