И вот неожиданно Удальцов прилетел.
-- С чего бы это? -- недоумевал Слива.
Отправив на аэродром "Победу", Семен Петрович похаживал по штабу, придираясь к каждой мелочи и без конца делая замечания подчиненным. Прежде всего он напал на дежурного по штабу.
-- Это что? -- указал он на окурок в углу. -- Прибрать, подмести! Быстрее!
-- Есть! -- вытянулся дежурный.
-- А у вас чего кобура обвисла, как свиное ухо? Силушки не хватает потуже пояс затянуть? -- набросился он на дежурного по полку.
-- Жарко, товарищ полковник!
-- Подтянуться!
-- Есть!
В коридор выбежал писарь в расстегнутой гимнастерке.
-- А ну, ко мне, -- поманил его полковник. -- Ты что ж это, голубчик, разбойником носишься по штабу?
-- Начштаба подполковник Асинов разрешил, больно душно, -- ответил писарь, солдатик первого года службы.
-- Разрешил? Коль разрешил -- дело иное. Но ты все-таки застегнись, голубь! -- и полковник провел рукой по колючей, стриженой голове солдата.
-- Есть, товарищ полковник! -- проговорил польщенный отцовским вниманием солдат.
Не найдя, к чему бы еще придраться, Семен Петрович зашел в кабинет и тоже начал готовиться к встрече. Убрал со стола лишние бумаги, набил табаком трубку и послал посыльного за бутылкой минеральной воды.
За окном просигналила "Победа" -- это Челматкин предупреждал командира о приезде гостя. Семен Петрович подошел к окну. Блеснув на солнце Золотой Звездой Героя, Удальцов бравым шагом вошел в штаб.
-- Здравия желаю, Семен Петрович! -- приветствовал он Сливу еще из коридора.
-- Здравствуйте, Иннокентий Михайлович! -- воскликнул Слива и бросился навстречу гостю с распростертыми объятиями.
-- Как живем-можем в царстве песков?
-- Так и живем. А ты чего тут летаешь, гудишь, варанов и тушканчиков пугаешь?
-- Дело есть, сами же затеяли, Семен Петрович!
-- Какое дело?
-- Забыли?
-- Нет, в самом деле?
Удальцов хитро прищурил глаз.
-- Не прикидывайтесь, Семен Петрович, казанской сиротой.
-- Ну садись, садись, а то еще обидишься! -- примирительно сказал Семен Петрович. -- Я вот холодной водицы для тебя припас. Не то что некоторые мои друзья...
Удальцов погрозил пальцем:
-- Грешите, Семен Петрович! Когда ж это я негостеприимно принимал вас?
-- На-ка, выпей с полета холоднячка!
Удальцов наполнил стакан.
-- Так, так, Семен Петрович, высоту, значит, набираете?
-- Да где уж нам! -- отнекивался полковник, начиная догадываться, на что намекает собеседник.
-- Так, так... По стрельбам обогнали? Обошли? По ночной подготовке вплотную приблизились к моему полку! А полеты под колпаком на боевых самолетах! А полет на предельную дальность. Вон какую шумиху поднял тот полет! Сам генерал Щукин обратил внимание: "Так нужно летать, как Слива" -сказал.
-- Правда? -- обрадовался Семен Петрович.
-- Сам слышал. Прилетал ко мне генерал Щукин, рассказывал. И я очень за вас рад, Семен Петрович. Очень рад. Теперь мы с вами еще потягаемся. Я вижу: есть порох в пороховницах! А ваше предложение относительно воздушного боя между двумя полками -- это идея! Этой идеей вы просто утерли нам нос. У меня, правда, не раз возникала такая мысль, но, к сожалению, как говорится, -- руки не дошли. Текущие дела задушили, вот и опередили вы нас.
"Какой бой?" -- чуть не вырвалось у Семена Петровича. И тут же сообразил: "Да ведь это очередное предложение помощника по огневой и тактической подготовке!"
-- Весьма ценное предложение, Семен Петрович, -- продолжал Удальцов. -Вот я и прибыл сюда с тем, чтобы договориться, когда, где, какой группой и как будем драться. А драться надо между собой так, чтобы чужие и духу боялись. Не будем драться меж собой -- нас побьют.
-- Черта с два! -- возразил полковник. -- Мы уже не те, что были!
-- Правда ваша, Семен Петрович, но надо смотреть в оба. Это не помешает.
-- В той войне нас не побили, а ныне тем более! -- не уступал Семен Петрович.
-- Я тоже уверен, что нынче тем паче не побьют. Но в сорок первом нам намяли бока -- и здорово намяли! Вот и надо заботиться, чтобы старое не повторилось. Поэтому и нужно быть начеку. Давайте уславливаться.
Тут выяснилось, что Удальцов привез и наметки организации воздушного боя. Рассматривая их, полковник Слива размышлял вслух:
-- Так, так... Значит, локаторы будут наводить.
-- А как же? По всем правилам бой...
-- Согласен, вполне согласен.
-- По рукам, значит? -- вскочил Удальцов.
-- По рукам.
Согласовали дату и на том поставили точку.
Подполковник Удальцов принял решение возвратиться и собрался в обратный путь.
-- Так скоро?
-- Не располагаю временем. Надо готовить людей к ночным полетам. Разрешите откланяться, Семен Петрович, и надеяться, что победа будет за моими летчиками.
-- А это еще увидим, -- возразил Семен Петрович. -- У меня, брат, помощник по тактике и воздушному бою -- лучшего не сыщешь. Обведет. Ей-богу, обведет!
-- Вы о Поддубном?
-- А ты разве его знаешь?
-- Слыхал. Командир дивизии превозносит его до небес, да и старшие начальники не раз упоминали его фамилию.
-- Это правильно: помощник у меня, Иннокентий Михайлович, золото!
-- Ну, ну, не думаете ли вы, что у меня люди лыком шиты?
-- Не думаю, а знаю, что летчики у тебя -- сила! Но Поддубный все равно обведет. В этом я не сомневаюсь.
-- Это еще бабушка надвое сказала. Там будет видно!
Удальцов направился к двери, но полковник остановил его:
-- Так скоро? Хоть бы пообедал со мной. Ведь не близко лететь-то!
Удальцов поглядел на часы:
-- В Москву поспею к обеду. А за приглашение весьма благодарствую. Только не могу -- тороплюсь.
Семен Петрович проводил гостя на аэродром, сам выпустил его в воздух. Возвратившись, он застал в своем кабинете штурмана Гришина: тот сидел, углубившись в плановую таблицу, и делал в ней какие-то пометки карандашом. Соображая и обдумывая что-то, он по привычке ерошил шевелюру.
-- Беда, товарищ полковник, -- сказал он. -- Вы только поглядите, что тут планирует ваш помощник.
-- А что?
-- Воздушный бой чуть ли не на боевом потолке самолетов. Допустим, летчики поднимутся на такую высоту. Допустим. Но где гарантия, что кто-нибудь не сорвется?
-- Вот гарантия, Алексей Александрович, -- полковник размашисто подписал плановую таблицу.
-- Вы смертный приговор подписали летчикам, а не плановую таблицу полетов, -- пробормотал штурман, покидая кабинет.
Полковник вернул его назад.
-- Как? Как вы сказали?
Гришина всего передернуло, и он стал похож на драчливого петуха.
-- Я сказал грубо, но правду.
-- Так... Значит, смертный приговор, говорите? А вам известно, на какую высоту поднимаются современные реактивные бомбардировщики? Известно? Какого же черта вы ратуете за то, чтобы наши истребители вели бои на средних высотах? Кого они будут там уничтожать -- воробьев?
-- Подобный вопрос я уже слышал от Поддубного.
-- Так извольте выслушать и от меня! -- запальчиво крикнул полковник и так стукнул кулаком по столу, что чернильница подскочила.
Обомлев, Гришин вытянулся в струнку.
Лиля не знала о случае с Телюковым и поэтому никак е могла разобраться в непонятном поведении Поддубного за последнее время. Он на приходил.
"Разлюбил? Остерегается матери?" -- терзалась она в догадках.
Ей хотелось самой пойти к нему, да как-то неудобно... Рядом, в одном коттедже, молодые летчики живут. Еще пойдет молва, до матери докатится.
Сегодня -- воскресенье. Лиля выпросила у отца машину, чтобы съездить в аул к своей школьной подруге Зейнаб. Таила надежду, что и Поддубный поедет с ней -- это была бы чудесная прогулка! Теперь, оказывается, придется ехать одной...