В школе состоялся выпуск. Летчики и механики расстались. И вот встретились снова. Да еще где -- в песках Средней Азии!
-- Вот это встреча! -- твердил свое не на шутку взволнованный Гречка. -- Как только пришло извещение, что к нам едет майор Поддубный, я сразу догадался, что это вы. Так и вышло! Садитесь, пожалуйста, к столу. Угощайтесь. А я пойду: дежурство у меня.
В который раз он уже собирался идти, но все возвращался, не доходя до порога.
-- Вот встреча, а, товарищ майор?
-- Идите, идите, Максим, вы ведь дежурите.
Вероятно, от любимой девушки ему было легче уйти. Вернулся, как только сдал дежурство. Очень обиделся, увидев непочатую бутылку вина.
-- Спасибо, Максим, но я ведь не пью, -- ответил майор на упрек.
-- Э нет, Иван Васильевич, так не годится! Впрочем, вы завсегда были какой-то странный, -- говорил Гречка. -- Иные курсанты, бывало, в субботу на танцы спешат, а вы -- за учебник тригонометрии -- как сейчас помню. Посмеивались тогда над вами! Не раз я слышал: "Академиком хочет стать Поддубный!" А вы и в самом деле готовились в академию. Так сказать -политика дальнего прицела.
-- Это правда, я еще тогда мечтал об академии. Учиться военному делу -так учиться настоящим образом надо, как говорил Ленин. И еще помните, как в летной школе инструктор любил говорить: "Хочешь жить -- одолей врага, победи его, уничтожь. А для того, чтобы побеждать -- учись!"
Собравшись с мыслями, Поддубный продолжал:
-- И теперь наших летчиков надо учить так, чтобы они не воображали, будто врага можно закидать шапками. Военная наука -- это наука особая. Тут учись и закаляй себя.
-- Так вы же и научились по-настоящему: закончили академию. А выше академии нема ничего.
Поддубный улыбнулся:
-- Наивный вы человек, Максим!
-- А-а, понимаю! В академии вы приобрели теоретические знания, а теперь вам нужны практические. Сейчас вы помощник командира, а там и командиром полка станете. А дальше, гляди, и на дивизию посадят.
-- Тот не солдат, кто не думает быть генералом, -- сказал Поддубный.
-- Вы уж будете, -- подхватил Гречка. -- В этом я уверен. Из академии -- прямой путь в генералы.
-- Суть не в личной карьере, Гречка. Тут надо смотреть куда глубже. Осуществилось то, что много лет назад предвосхитил наш великий ученый Константин Эдуардович Циолковский. Наступила эра аэропланов реактивных. Вы поймите, Максим, вникните хорошенько. Ведь это не просто взять да заменить на самолете поршневой двигатель двигателем реактивным. Это -- переход авиации к новому высшему качеству. Ученые открыли новые законы аэродинамики. Конструкторы создали новые аэродинамические формы. Все новое.
А если это так -- не может быть места старой тактике. Наша цель, наши задачи -- находить новую тактику, полностью овладеть ею, поднять выучку летчиков на уровень современной авиационной науки и техники. Это требует от нас партия и правительство.
-- Учиться самому, учить других, идти в ногу с авиационным прогрессом -- так я понимаю вашу цель? -- заключил Гречка.
-- Вы правильно поняли меня, -- подтвердил майор. -- Надо идти в ногу, помните: отстающих бьют. А мы не хотим быть битыми. Достаточно нам сорок первого года...
Гречка прищелкнул языком:
-- Ой, сорок первый! Кто его забудет!.. Вернулся я я фронта на свою Житомирщину. Иду в село, а его нема. Где хаты белели -- землянки бурьяном позарастали. Так горько стало, будто полыни наглотался. Били... Дюже били нас... А вот же выстояли... А потом так ударили, что врагу тошно стало.
Поддубный закурил и после паузы сказал:
-- Ну, а как у вас идут дела?
-- Не очень, -- уклонился от прямого ответа Гречка.
-- А все-таки?
-- Пока что по нарядам болтаюсь. Сегодня дежурил по полку, завтра буду отдыхать, а послезавтра, возможно, дежурным по стоянке самолетов пошлют. А там -- комендантским патрулем по гарнизону. Так уже с полгода тяну лямку: главным, куда пошлют.
Майор насторожился:
-- Я не совсем понимаю. Ведь вы по меньшей мере техник звена?
-- Не дорос. Образования не хватило. Курице не петь петухом!
-- Ничего не понимаю.
-- А тут нечего и понимать, все дюже просто. Суровая авиационная действительность выбила меня из седла. Мой самолет потерпел катастрофу... -последние слова техник произнес упавшим голосом.
-- Катастрофа? Каким образом?
-- Гречка развел руками:
-- Упал в районе Аральского моря.
-- А причина? -- допытывался Поддубный?
-- Доподлинно никто не знает. Вылетел летчик на разведку погоды. Пробил облачность на высоте свыше десяти тысяч метров. Вдруг замолкло радио. Ни слуху ни духу. Словно на луну затянуло. Неделю мыкались над песками на самолетах, на вертолетах, пока наконец не обнаружили обломки.
Помолчали.
-- Это первая катастрофа или еще бывали?
-- Первая. Но после нее катапультировался заместитель командира полка по летной части. Пушку на его самолете разнесло вдребезги. Приземлился в Каракумах. Трое суток ходил в песках, счастье, что набрел на аул. Туркмены подобрали и привезли на верблюдах. Оказалось, что летчик повредил позвоночник и теперь лежит в Москве, в госпитале.
-- Так, так... А при чем здесь вы?
-- Да ведь мой самолет потерпел катастрофу.
-- Ну и что же?
-- Резонно, меня будто и не в чем обвинять. Документация в порядке, регламентные работы были выполнены полностью. Летчик расписался в полетном листе. Но больше самолета не доверяют. Так и болтаюсь по нарядам.
-- А что по этому поводу говорит командир полка?
-- Полковник Слива ничего не говорит, а его заместитель -- майор Гришин -- настаивает, чтобы меня уволили в запас.
-- Самолет знаете хорошо?
-- Да как же мне не знать его? Знаю как свои пять пальцев. Каждый винтик, прибор, трубку перещупал собственными руками.
-- Ко мне пойдете техником? Будем снова вместе.
-- Пойду, товарищ майор! -- радостно воскликнул Гречка. -- И можете быть уверены -- я свое дело знаю!
-- Поставлю вопрос перед полковником. Но учиться все равно заставлю.
-- Буду учиться, товарищ майор!
Ночью буря утихла. Воздух очистился. Только на севере все еще громоздились зловещие черно-бурые облака пыли.
Проснувшись на рассвете, майор Поддубный начал готовиться к встрече с командиром полка. Отутюжил парадные мундир, почистил орден, медали, нагрудные знаки, пуговицы. Потом побрился и отправился в столовую.
Максим Гречка ожесточенно скоблил пол. Старый друг гостит -- в доме все должно сверкать.
Авиационный городок раскинулся среди однообразной серой равнины, разрезанной крутыми берегами высохшей реки. По одну сторону -- ряды офицерских коттеджей, по другую -- каменные постройки барачного типа, где разместились казармы, штабы, учебные классы, склады и прочее. В стороне, отдельно, стоял клуб под высокой этернитовой крышей. За клубом -- спортивная площадка.
Солдаты, сержанты и офицеры ходили в панамах цвета хаки, в гимнастерках с отложными воротничками. Если б не красные звездочки, в этом наряде их легко можно было бы принять за иностранцев.
Вокруг коттеджей зеленели сады. Один коттедж -- третий от берега -особенно выделялся: весь утопал в густой зелени. Это и был дом командира полка.
Деревья... На севере на них как-то не обращаешь внимания. А здесь они удивительно бросаются в глаза. Их тут мало, и жизнь каждого деревца зависит от человека. Польет -- значит, будет расти. Не польет -- засохнет, сгорит под палящими лучами солнца.
Вокруг штаба тоже росли небольшие деревца. На каждом висела бирка с надписью: "За это дерево отвечает солдат такой-то".
На стене красной масляной краской было выведено: "Воин, зеленые насаждения -- твои друзья. Береги их и ухаживай за ними".