Так вот и открылась причина былой рассеянности Шипкова. Как же я не догадался о ней сразу, еще во время той первой беседы, когда он с увлечением рассказывал мне о заводе и своей профессии алмазчика! Насколько легче было бы помочь ему найти свое место на пограничной заставе, овладеть мастерством нашей службы. Да и сам он быстрее освободился бы от всего, что мешало ему быть постоянно собранным и настороженным…
В канцелярию, постучавшись, вошел Сорокин. Он держит в руке исписанный лист из школьной тетради. Это его первая заметка в нашу стенную газету. Пришел советоваться: рядовой Промский отлично учится, достоин того, чтобы его отметили в газете. Сорокин об этом и написал. Но вот вопрос: удобно ли с такой заметкой выступать ему, Сорокину? Ведь они с Промским друзья. Полгода уже дружки, и все знают об этом.
— Удобно, товарищ Сорокин, удобно, — говорю ему, внутренне радуясь его поступку. — Передайте заметку сержанту Мелкову, он как раз очередной номер готовит…
Мелков у нас редактор. Вероятно, спросите: а как же с ним? Его ведь прислали на заставу с неважной рекомендацией.
С Мелковым у меня особых хлопот не было. Человек он по натуре энергичный, деятельный. И самое главное было направить всю его энергию на хорошее дело. Когда Мелков принял отделение, я сказал: «Вы должны вывести его на первое место». И он сделал это. Теперь Мелков — не только редактор стенной газеты, но и член комсомольского бюро. А ефрейтор Шипков избран секретарем бюро. Да, да, он уже ефрейтор. А на груди у Шипкова знак «Отличный пограничник».
Вот так мы и живем. Дни идут, люди растут. С радостью смотришь, как они находят себя в деле. Но, думая о том, что сделано, не забываешь смотреть и вперед. А там новые люди, новые заботы. Скоро уже отслужит свой срок Шипков, ему на смену придет другой юноша и, может быть, даже с Гусь-Хрустального. И его тоже мы обязаны будем так же воспитывать и растить.
1958 г.
И. Никошенко
ВБЛИЗИ ГРАНИЦЫ
Очерк
Кончался последний день школьных занятий. В широкие окна класса щедрым потоком лились солнечные лучи, в раскрытые форточки врывался горьковатый аромат расцветшей черемухи, будоража девятиклассников весенней свежестью.
Все были в нетерпеливом ожидании последнего звонка, после которого можно было завизжать, закричать, запрыгать и никто ничего не скажет.
Но минут за пять до звонка в класс вошла строгая и подтянутая заведующая школой. У ребят и девушек сразу стали скучными липа.
— Заведет канитель! — довольно явственно сказал кто-то на задней парте.
Заведующая была в душе добра и чутка. Она отлично понимала настроения школьников, но считала, что дать строгое напутствие своим питомцам ее непреложный педагогический долг.
Скучными, заученными словами заведующая напомнила школьникам о том, что они должны и чего не должны делать во время летних каникул, а в заключение строго-настрого приказала являться точно в указанные часы на экзамены, которые еще предстояло держать в последний, десятый класс.
— Кто опоздает хоть на пять минут, — к экзамену допущен не будет!
Вскоре зазвенел звонок, и ученики ринулись из класса. Маша Борзова распростилась с подружками и пошла домой знакомой-презнакомой лесной тропкой. Ей было хорошо и радостно. То ли от того, что кончились поднадоевшие уроки, то ли от захватывающего душу весеннего цветения, то ли от того, что ей было всего шестнадцать лет.
— Гоп-ля, гоп-ля! — припевала Маша, размахивая сумкой с учебниками и временами подпрыгивая, как коза. Знакомые лесные птицы свистели ей вслед.
…Мать Маши Василиса Никифоровна Борзова, работающая сторожем на железнодорожном переезде, уходила на дежурство рано. Она всегда будила Машу, давая ей наказ по хозяйству, но на этот раз пожалела: девушка легла поздно, готовясь к экзамену по английскому.
«Пусть подольше поспит, — решила Василиса Никифоровна, заботливо поправляя оконную занавеску, через которую пробивался золотой лучик солнца. — А встанет, сама догадается, что делать».
Дочерью она была довольна. Маша росла трудолюбивой и послушной, с малых лет помогала матери по хозяйству, не хныкала, когда были трудные дни. А их было немало, Василиса Никифоровна растила дочь без мужа. Он погиб на фронте.