Взрывы были сигналом к началу отхода.
Последним уходил пулеметчик Тронин. Он бил из пулемета до тех пор, пока рядом с ним не осталось никого из своих, потом пошел вслед за ними. Вдруг откуда-то из ранее незамеченной землянки ударили сразу четыре автомата.
Широко раскинув ноги, Тронин поудобнее лег у ствола низкорослой северной березки и открыл огонь. По трассе пуль он хорошо видел, откуда стреляют автоматчики. Пограничники под прикрытием своего пулемета продолжали отходить. Тронин бил короткими очередями. В ответ все четыре автомата, нащупав его, открыли бешеный огонь. С березки срезало все ветки. Тронин решил притвориться убитым. Он уткнулся в снег, на всякий случай подложив под бок гранату.
Прошла минута. Было тихо. Вдруг открылась дверь землянки. Немцы выглянули, двое из них были хорошо видны при свете горящей лампы. Тронин дал длинную очередь. Оба немца упали. Двое других снова открыли огонь. Тогда Тронин отполз в сторону от пулемета — к землянке.
Когда он подобрался к ней, немцы все еще продолжали стрелять в направлении оставленного пограничником пулемета. Забравшись на крышу, он бросил внутрь землянки одну за другой три гранаты, быстро соскочил на землю и, взвалив на плечо пулемет, побежал догонять товарищей.
Утром в ущелье под высокой скалой собрались все. Последним пришел Тронин. Двое погибли в бою у землянок. Двое, наспех перевязав раны, стиснув зубы, сами дошли до сборного пункта. Все остальные были целы.
Сзади остались разорванный мост, три разрушенных дома, девятнадцать землянок и вагончиков, около десятка машин и до двухсот трупов гитлеровцев.
Пограничники исчезли так же внезапно, как и появились, одним только им известным путем. Им лучше знать. На то они и пограничники!
1941 г.
В. Чехов
ПОГРАНИЧНИКИ НЕ СДАЮТСЯ
Отрывок из романа «На правом фланге»
Раненного в грудь, потерявшего сознание Вицева бойцы отнесли в окоп второй линии обороны. После перевязки политрук пришел в сознание.
— Как там? — тихо спросил он.
— Плохо, товарищ политрук, — ответил перевязывавший его Павлов. — Немцы наседают — спасу нет.
Вицев хотел подняться.
— Вам лежать надо, товарищ политрук.
— Ты погоди мной командовать… Я ведь еще не в госпитале… — морщась от боли, сказал Вицев и сел. — Кажется, не сильно зацепило: Пожалуй, я даже и ходить сумею.
Донесся усиливающийся грохот выстрелов и разрывов.
Павлов выглянул из окопа.
— Наши отступают!
— Что? Отступают? — переспросил Вицев. — Быть не может!
Он поднялся и, держась за стенку окопа, посмотрел вперед. Пограничники отступали ко второй линии обороны… Павлов с винтовкой выскочил из окопа.
— Помоги мне вылезть! — приказал Вицев, прицепляя к поясу связку гранат.
— Куда вы, товарищ политрук? Вы же не дойдете! — протестовал Павлов.
— Выполняйте приказание! Будете меня поддерживать… Нельзя их сюда допускать, нельзя! Это прорыв…
С помощью Павлова он вылез из окопа, некоторое время стоял с высоко поднятой головой, стиснув зубы. На побелевшем лице с левой стороны подергивался нерв. Собравшись с силами, пошатываясь, Вицев двинулся вперед.
Он видел: в оборону проникло только несколько немецких солдат, но к ним спешило на помощь целое подразделение В этом была главная опасность.
Защищавшие этот участок пограничники начали отступать, не прекращая огня. Одни стреляли, стоя во весь рост, другие — с колена. Вицев чувствовал: пройдет минута-две, и они будут не в силах сдерживать натиск врага.
— Пограничники, вперед! — напрягаясь, закричал он бойцам. — Вперед… — Вицев захлебнулся, струйка крови показалась в уголке рта и потекла по подбородку. Спотыкаясь, он шел вперед, поддерживаемый Павловым.
Вид раненого политрука, тоненькая струйка крови заставили пограничников забыть о численности врага. С удвоенным мужеством бросились они снова на фашистов, молча кололи их штыками, били прикладами, стреляли. Казалось, смерть устрашилась этого натиска, отступила от них и с яростью набросилась на немецких солдат.
Из окопов враг выбит. Пограничники бегут навстречу новой волне наступающих. Все так же, с высоко поднятой головой, крепко сжав губы, Вицев идет вперед. Его шаг неровен, он часто спотыкается, тяжело опираясь на плечо санинструктора…
Многоголосый крик рванул воздух — пограничники столкнулись с вражескими солдатами. В урагане криков, выстрелов, лязга оружия раздался голос Вицева:
— Ни шагу назад! Пограничники не отступают!
Бросив последнюю гранату, Павлов начал стрелять из винтовки. Вдруг он покачнулся и без стона повалился на землю.
На политрука налетело около десятка немцев. Они окружили его, стараясь взять живым. Пограничники спешили ему на помощь. С ожесточенным упорством пробивались они к клубку человеческих тел.
— Пограничники не сдаются! — напрягая все силы, снова крикнул Вицев и отодвинул предохранитель гранаты.
Раздался оглушительный взрыв…
Смерть Вицева потрясла пограничников, вызвала у них ярость, увеличила их силы. Немцы не выдержали, отошли…
Бескрайний, бездорожный лес. То густой, лиственный, местами вперемежку с лохматыми старыми елями, то сосновый, гордо поднявший к небу свои кроны. Между соснами мертвые, отжившие свой век деревья, оголенные, склонившиеся к земле. Толкни ногой — и они с тихим хрустом повалятся, задевая соседей. Буйная поросль молодняка, густые заросли малинника сменяются зеленым ковром черничника и брусники. Изредка пройдет сохатый, нервно втягивая чуткими ноздрями воздух, да тетерев с шумом перелетит с дерева на дерево. Редкое щебетание птиц и тоскливый, призывный свист рябчиков нарушают безмолвие леса.
Шесть молодых бойцов, выполнив задание, возвращались на свою заставу. Путь предстоял далекий, нелегкий. Но что значит тридцать пять — сорок километров для полных сил и здоровья пограничников?!
Шедший впереди внезапно остановился.
— Финны! Человек семьдесят!
Небольшая полянка, покрытая мелкими, редко растущими кустами, была плохой позицией для боя, но делать нечего. Пограничники залегли, приняв круговую оборону, открыли стрельбу из автоматов. Огонь застал противника врасплох… Финские солдаты тоже залегли и открыли ответный огонь.
Бой становился ожесточеннее, финны. все больше сжимали кольцо окружения.
— Сопротивляться бесполезно! — кричали они по- фински.