Он хотел было спуститься обратно, как вдруг девушка, привлеченная тревожным стрекотом пролетевшей сороки, подняла голову. Их взгляды встретились.
— Что вы там делаете? — удивленно спросила Маша.
Скрываться больше не было смысла. Незнакомец выбрался наверх и присел на старый пень около валуна.
Кругом было пустынно. Лишь невдалеке виднелся обшитый тесом, выкрашенный в темно-красный цвет домик с белыми оконными наличниками.
Взглянув на девушку, мужчина деланно улыбнулся и неторопливо снял висевшую на боку брезентовую сумку.
— Что я тут делаю, спрашиваешь? — заговорил он, стараясь быть внешне спокойным. — Конечно, не гуляю, милая! Работал вон там за озером, в леспромхозе, да не понравилось, взял расчет. Теперь думаю податься на Алтай, на целину. Вот и иду потихоньку на станцию. Жарко. Искупался раза два, вишь, еще волосы не просохли. А легче не стало.
Маша видела, что незнакомец лжет, что волосы его мокрые не от воды, а от пота.
«Кто он такой? — думала Маша. — Не проверить ли у него документы?» И она храбро спросила:
— А паспорт у вас есть?
— Документы, милая, проверяют лица, на то уполномоченные, — с усмешкой ответил мужчина. — А ты лучше принесла бы мне напиться. Очень хочется водички, да похолодней!
— Можно напиться и в озере. В нем вода вкусная, — сердясь на саму себя ответила Маша. Очень глупо было спрашивать паспорт, кто ей дал такое право?
— Нет, милая, к такой воде я непривычен.
— Хорошо, я сейчас принесу.
Маша упруго вскочила на ноги и быстро пошла к домику, провожаемая настороженным взглядом незнакомца.
Когда Маша с кружкой воды вернулась к обрыву, неизвестного уже не было. Несколько минут девушка стояла в задумчивости.
Что же делать? Бежать в поселок, чтобы оттуда позвонить на пограничную заставу? Пройдет много времени. Идти следом за неизвестным, не оповестив пограничников? Но что может сделать она одна.
Маша чуть не заплакала от досады и сознания своей беспомощности.
«Может быть Райка дома?» — вдруг мелькнуло у нее в голове. Десятилетняя шустрая Райка жила по-соседству с Машей. Хотя в летах у них была большая разница, но, живя рядом, девушки дружили. Маша бросилась к соседям.
Рая тоже оставалась за хозяйку. Справив все дела по дому, она сидела на лужайке и плела из цветов венки.
— Райка! — крикнула еще издали Маша. — Беги что есть духу в поселок… передай пограничникам… чужой…
— Где, какой он? — затараторила возбужденно Рая.
— Беги, после скажу! Передай, чтобы шли по моим следам.
— Ты пойдешь за ним? Одна? Не побоишься? — с изумлением переспросила Рая.
— Беги же! — рассердилась Маша. — Скорее!
Рая сорвалась с места и побежала так быстро, что в воздухе только мелькали ее пятки. «Успеет», — обрадованно подумала Маша и поспешила к озеру.
Никто лучше ее не знал этих мест. Маша родилась и выросла в этом лесном и озерном крае. Друзьями ее детства были кудрявые березы, весело шелестевшие на ветру осины, плещущиеся у крутого берега волны… В грибную и ягодную пору она подолгу бродила в лесу, зная множество уголков, где обильно росли ягоды и грибы. Не было случая, чтобы Маша заплуталась, не нашла дороги домой.
И вот теперь она смело вошла в лес, но уже не собирать грибы и ягоды, а преследовать чужого, опасного человека.
С озера повеяло ветерком, тревожно зашумели высокие осины. Через полчаса Маше удалось нагнать мужчину. В это время он пробирался через густой ельник.
«Теперь-то я от тебя не отстану», — решила девушка. Зная, что по ее следу пойдут пограничники, Маша все время делала отметины: то ветку надломит, то небольшой камень на тропу положит. Шла она быстро, хотя ее босые ноги (в спешке забыла надеть тапочки) и были исцарапаны колючими сухими ветками.
Как ни осторожно кралась за чужаком школьница Борзова, на одной из полянок он заметил ее.
— Эй, ты! — крикнул он издали. — Убирайся подобру-поздорову, а то вот…
В его руке блеснул нож.
Маша остановилась. «И в самом деле прирежет, — подумала она. — Такой может! Но неужели отступить? А что скажут пограничники?»
От мысли, что ее сочтут трусихой, Машу бросило в жар. Нет, она ни за что не отступит, хотя нет ни малейшего сомнения в том, что перед нею враг. Надо только действовать более хитро и осторожно. Еще немного времени и на помощь придут пограничники. Они всегда очень быстры.
Маша приотстала, а потом, прячась за деревьями, снова пошла вперед, благо места были знакомые. Еще километра три, а там дорога, ходят автомашины, кто- нибудь поможет.
Нарушитель, видимо, почувствовал опасность. Он остановился, прислушался. Потом, подойдя к дороге, хотел перебежать ее, но в эту минуту послышался шум автомашины, и он бросился в кювет, заросший молодым лозняком.
Маша зорко следила за незнакомцем из кустов, она так устала, что едва держалась на ногах. Гулко и часто стучало сердце.
Машина быстро мчалась по дороге. Всего лишь несколько метров оставалось проехать ей, чтобы поравняться с местом, где лежал нарушитель.
Маша выбежала на дорогу и крикнула:
— На помощь!
Пока шофер затормаживал машину, незнакомец выскочил из кювета и побежал обратно в лес. Он и не подозревал, что почти сразу же налетит на пограничников, уже искавших его.
— Не в свое дело суешься, дура! Пропадешь когда- нибудь! — со злобой сказал пойманный лазутчик Маше.
Его обыскали, отобрали компас, географическую карту, сумку и нож.
Маша с любопытством следила за действиями пограничников. И вдруг испуганно вскрикнула:
— Опоздала на экзамен! Что мне теперь будет?
Забыв про усталость, Маша опрометью помчалась через лес в школу. Пограничники с теплой улыбкой проводили ее глазами.
Влетев в школьный зал босиком, с растрепанной косой Маша встретила заведующую школой. Но лицо строгой завшколой было совсем не строгое.
— Не спеши, все знаю!
Вскоре после этого на груди у Маши, на зависть всей школе, заблестела медаль «За отличие в охране государственной границы СССР».
1958 г.
М. Абрамов
ЗАКОН ГРАНИЦЫ
Рассказ
Это произошло в тот трудный на границе час, когда ночь еще не кончилась, а утро не наступило.
Притаившись в груде обомшелых камней, Егор Булавин смотрел на перекресток тропинок, пересекавших вершину полевого холма. Недалеко от Егора, в канавке, скрытой горькой полынью и колючим татарником, лежал старший наряда ефрейтор Павел Косяк и тоже неотрывно глядел — только не на перекресток, а на опушку темнеющего вдали леса.
Булавин и Косяк пришли сюда в полночь и залегли, не обменявшись ни словом, каждый на своем месте. Егора, еще не втянувшегося в пограничную службу солдата, одолевал сон, намокший плащ стягивал мышцы и казался таким тяжелым, словно был отлит из свинца. Солдат пытался изменить положение, шевелить немеющими руками и ногами, но они плохо подчинялись его воле.