Единственное, что я попросил оставить мне, это мю одежду, лекарства, которые нашли, и письменные принадлежности. С ними вообще интересно получилось. Записную книжку, которую я привез с собой мне вручил менеджер по продажам одной международной конторы. Толстая такая тетрадка, формата А4, листов на сто. На переднем форзаце была карта России с указанием филиалов той самой конторы, на заднем — карта мира с той же информацией. Карта Буревоя заинтересовала. Они тут так не делали, в основном либо запоминали пути-дороги, либо делали какие-то зарубки и черты на дереве. Обещал ему потом все подробнее рассказать. Карты хоть и были нарисованы, что называется, «крупными мазками», однако понятие о географии давали. Если это конечно наш мир, а не параллельный какой. Бумага, ручки, карандаши, органайзер с канцелярскими принадлежностями — все это я оставил себе. Показал Буревою свои записи, буквы, схемы — Буревой отреагировал нормально. Он пока в ватаге был там насмотрелся на подобные вещи. Мои были пусть и непривычные, но функционально понятные. Про язык самих словен, Буревой сказал что есть способы записи, на бересте и дощечках, даже изобразил несколько на земле. Какие-то черточки, палочки, кружочки, абсолютно незнакомое мне письмо. Я ему сказал, что потом надо поподробнее изучить письмо друг друга. Он согласился.
До полудня разобрались с принесенными вещами, обедать не стали — Буревой сказал, что утром и вечером тут едят. Я спорить не стал, он тут главный, старший брат мне все-таки. После обеда мы пошли в лес, дрова рубить.
Тут с дровами, да и вообще рубкой леса, все тоже не просто. Буревой по ему только понятным признакам определял деревья, которые можно рубить на топливо, указывал мне, какие пойдут на строительство, какие вообще лучше не трогать. Я пытался запомнить, получалось откровенно плохо. Надо записывать. До вечера рубили и таскали стволы в деревню. Там все шло своим чередом — женщины занимались хозяйством, дети или помогали им, или собирали дары леса. Девушки наши тоже ходили с корзинками в лес, возвращались с травой, корешками и орехами — для грибов и ягод еще было рано. Орехи брали, разоряя зимние запасы белок и другой живности. Кукша, как я понял, ушел со своим луком на охоту.
Вечером поели, на что ушла еще половина остатков шашлыка, малая часть других моих припасов, которые я выделил на пропитание, местные продукты. Остальное продукты, выделенные для припитания, Буревой подгреб под себя для более рационального, с его точки зрения, распределения. Ели, кстати, у Зоряны, в дом мне теперь как родственнику есть ход. После ужина у костра с Буревоем и Кукшей обсуждали дальнейшие планы.
Решили переселить меня в более подходящее жилье. В тот самый сарай, в котором лежали вещи с «плато» — инструмент только Буревой перенес в какой-то секретный чулан в избе у Зоряны. Раньше в выделенном мне сарае они хранили сети для рыбалки, только их те же даны (вот уроды!) сперли. Хоть печки там и не было, решил переезжать, все лучше чем ярким пятном палатки посреди деревни светится. Палатку я решил поставить прям в этом сарае — он размером метра три на четыре был, с отставными воротами, без петель. Очаг Буревой обещал помочь собрать, из камней, тут их много. Так что, «переехали» меня пока еще светло было, палатка ровно встала на земляной пол, пожелали друг другу спокойной ночи, и все пошли ночевать. Я после непривычной нагрузки по рубке дров вырубился практически мгновенно.
На следующий день я встал сам, никто меня не будил. Сквозь щели в двери моего сарая пробивались первые лучи солнца. Народ еще только просыпался, Кукша с какими-то плетенными корзинами и рыбой, нанизанной на палке, шел со стороны озера. Поздоровался, пошел приводить себя в порядок. Буревоя нашел в другом сарае, поменьше моего, он возился с какими-то странными конструкциями из дерева и веревок. Сарай оказался местной МТС (моторно-тракторной станцией), правда, без моторов и трактора. В нем были собраны все орудия для сельхозработ. Странная конструкция из острых палок оказалась бороной, непонятное сооружение, похожее на половину остова кресла-качалки — ралом. Буревой рассказывал мне про орудия труда, показывал что да как, потом хитро улыбнулся, полез в угол сарая, начал ковыряться в земле. Потом победоносно посмотрел на меня, и поднял над головой то ли коготь дракона, то ли гигантский перстень. Обрезок трубы с одним треугольным острым краем, короче. Дед поведал, что этот «сошник» успел спрятать от данов, перед тем как сбежать в лес. Именно на нем, на этом когте, базировалась зимой его надежда на урожай и выживание рода. Его они одевали на рало, и пахать землю становилось сильно легче. А это было важно — единственного жеребца, который у них был (Первуша со Вторушей по осени, как раз перед данами привезли), как впрочем и овец с козами, даны порезали, и пахать Буревой планировал на нас с Кукшей, и девушках, Зоряне, Агне и Леде. Мол, с железным сошником мы теперь толпой нормально вспашем. Я про себя застонал — как тягловую скотину меня еще не использовали. С опаской спросил, когда пахать будем? Буревой успокоил — пахать будем через месяц, когда земля готова будет. Осталось только определиться с объемом вспашки… Успокоил, блин, за месяц я трактор тут точно не найду, как впрочем и коня с волами.