Простая и понятная мысль, пришедшая в голову, подняла настроение и заставила мозг трудиться. Цель поставлена, задача ясна, средство — повышение эффективности — тоже ясно. Инструмент — мой мозг, опыт деда, бонусы с нашего «плато», я, дед, три девушки наших, и Кукша с мелкими. Я порылся в вещах, достал свою записную книжку, там еще страниц 70 пустых, и начал писать, рисовать да черкать. Озаглавил просто — «Проекты лучшей жизни». Оставшиеся дни под дождем пролетели как быстро, я сидел в 9-ом веке на куче дров, и занимался своим любимым делом — думал, как повысить эффективность работы. Ведь автоматизация, которой я занимался до попадания сюда, это прежде всего анализ процессов и выработка решений. Тут минутку сэкономили, там часок, да на триста человек рабочих… Глядишь, а выработка в пересчете на полезную продукцию при тех же затратах и выросла, раза в два. Одним словом, даешь автоматизацию древнеславянского хозяйства! Даешь прогрессорство!
10. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время — апрель месяц 860 года (14.04–22.04)
За время дождей мысль о «прогрессорстве» на ниве хозяйственной деятельности окончательно оформилась. Даже некоторые, абсолютно безумные, идеи появились. И небольшой коварный план, по внедрению новинок через Буревоя. Все сразу решил пока не рассказывать, Буревой может встать в позицию «деды́ так делали, а нам так делать надо», а авторитет Буревоя мне сейчас ой как нужен.
После дождей, за завтраком, рассказал Буревою про мои расчеты с переносом воды. Уткнулись в непонимание в числительных и разделение времени на четкие короткие отрезки. У них тут с этим полный швах. Показывал деду часы, рассказывал про часы, минуты, секунды. Вроде понял. Потом перешли в системе мер и весов. Тут все на человеке завязано, точнее на пропорции его тела. Всякие пяди, локти, шаги. Рассказал о нашей системе счисления, Буревой воспринял нормально. Рука-то тут, десница которая, то есть десяток, используется, но чаще всякие два-семь, три-девять, семь-сороков. Два, три, семь, сорок, девять — эти числа у них какое-то сакральное значение имеют, потому и используют, говорить и запоминать опять же проще. Но и с моими литрами-килограммами разобрались, память у местных цепкая.
Идея с ведром, а также экономией на времени водоснабжения нашего поселка Буревоем сначала была воспринята скептически. Мол, бабы есть, пущай работают. А ведро железное, цены не малой, еще того гляди ржа его возьмет. Я заявил, что практика — критерий истины, ведро — из нержавейки, и предложил попробовать. Все равно мы сегодня собирались верши обновлять, в деревне будем до обеда. Опять же, упирал на то, что знания новые, которыми тут они меняются, посредством волхвов, от моих мало чем отличаются, и надо пробовать. Хотя решать все равно Буревою, он тут главный. Это я к деду так подлизываюсь.
Буревой в конце концов согласился, мы набрали веток, опять разогрели воды в кастрюле, и начали чинить верши, да собирать еще одну, новую. Увидев процессию наших девушек, Буревой позвал Зоряну, и волевым решением выдал ей ведро. Я засек время, опять воткнул палку в землю, по солнечным часам деду виднее будет, сделал отметки, когда наши барышни стартовали за водой, и мы сели плести верши да наблюдать. Тараканьи бега, ей-богу.
Первой к финишу ожидаемо пришла Зоряна. Хотела помочь остальным — мы остановили, по условиям эксперимента не положено. Она села с нами, помогала плести верши. Когда солнце приблизилось к полудню, закончили с водой Леда и Агна. И выгладили они не в пример более уставшими, чем мать Кукши. Подошли к нам, тоже присели, решили дух перевести. Я победоносно посмотрел на деда. Тот хмыкнул, и приказом по гарнизону объявил начало индустриализации села путем использования металлического ведра. Народ встретил решения партии и правительства с ликованием, долгими и продолжительными аплодисментами. В смысле, кивнули, и пошли по своим делам.
Мы пошли ставить верши, да опять за дровами. Рубить деревья, таскать их в деревню, в деревне рубить на поленья. К вечеру замаялись, дождались Кукшу (он сегодня злой, без добычи), поели и легли спать.