Джонатан Смит следовал за ними как тень и в апреле 1852 года прибыл вместе с ними в Сан-Франциско.
Евстафий, суеверный, подобно большинству южан, видел дурное предзнаменование в этом преследовании. Но граф, в гордой уверенности, смеялся над опасениями своего товарища и ревностно принялся вербовать всевозможных авантюристов для отыскания «сокровища инков» в Соноре. Такое название своему предприятию он дал для того, чтобы сохранить тайну и в то же время дать приманку авантюристам и золотоискателям, так как уже целые века по всей Южной Америке ходил рассказ о спрятанных сокровищах прежних владетелей Мексики, инков.
К сентябрю месяцу, когда, как читатель, вероятно, помнит, должны были явиться в Сан-Франциско Железная Рука и Большой Орел, граф уже навербовал для экспедиции около 150 человек, и постоянно объявлялись новые охотники, в числе которых было немало всяких проходимцев, которые в то время отовсюду стремились в Калифорнию.
Нашим молодым читателям известно из географии, что полуостров Калифорния составляет часть западного берега Северной Америки и отделен от материка Калифорнийским заливом. Против этого полуострова по берегу материка лежит провинция Сонора с гаванью Сан-Хосе. На востоке она ограничена цепью Кордильер, на севере отделяется рекою Гила от Новой Мексики, которая уступлена Соединенным Штатам. В этой области находятся необозримые равнины и прерии, населенные дикими индейцами, племенами апачей и команчей.
Летом того же года, в котором граф Сент-Альбан прибыл в Сан-Франциско, эти дикари несколько раз врывались во владения белых, сопровождая свои набеги страшными опустошениями. Ходили даже слухи о союзе двух больших, доселе враждебных друг другу, племен апачей и команчей с целью общего нападения на мексиканские колонии.
До сих пор, однако, жители прибрежных городов Соноры, равно как и богатые владельцы гасиенд внутри страны, тщетно просили правительство принять меры для их защиты.
При таких обстоятельствах граф послал своего верного слугу Евстафия в Мексику, чтобы переговорить с правительством о своей экспедиции в Сонору и предложить ему свою помощь в деле усмирения диких индейских орд.
Отсутствие Евстафия продолжалось уже три месяца, и граф с нетерпением ожидал его возвращения.
В 8 часов вечера 3 сентября, в первый день полнолуния в этом месяце, следовательно, в тот день, когда должно было состояться свидание трех товарищей на Plaza Major, граф Сент-Альбан, нетерпеливо считая минуты, прохаживался взад и вперед по своей комнате, между тем как его секретарь, мексиканец, сидел за заваленным бумагами столом и читал графу список людей, заявивших в этот день о своем желании присоединиться к экспедиции; их оказалось двадцать человек.
— Родриго, — читал он, — бывший староста цеха носильщиков в Сан-Хосе; из-за удара ножом, имевшего несчастный исход, убежал в рудники, там услыхал о предприятии вашего сиятельства и явился в Сан-Франциско. Принимать ли его?
— С какой стати человек станет наносить удары ножом? — спросил граф. — Не могу же я принять явного убийцу.
— Карамба, сеньор генерал! У моих соотечественников кровь горячая, и ссоры из-за пустяков часто случаются в кабаках, — спокойно возразил мексиканец, для которого удар ножом казался почти тем же, что удар кулаком.
— Ну, ладно, запишите его, хотя у нас и так уже набралось много всякой дряни. Дальше!
— Два английских матроса, бежавших со шхуны, которая стоит там на рейде.
— Их капитан не потребует назад?
— Сеньор, мы находимся в свободной стране.
— Ну, хорошо, примите обоих. Они, наверное, пьяницы, но, может быть, честные ребята!
— Только на матросов-янки нельзя положиться. Кстати, я вспомнил об одном американце, который, как он говорит, приехал вместе с вами из Европы. Я уже несколько раз отказывал ему, согласно приказанию вашего сиятельства, но он утверждает, что имеет право участвовать в экспедиции и жалуется на свою крайнюю нищету.
— Его имя — Джонатан Смит?
— Да, кажется, так.
— Дайте этому нахалу несколько долларов, и пусть он оставит нас в покое. Ни в коем случае не принимать его Кто там еще?
Секретарь прочел еще несколько имен различных наций. Почти все были приняты.
— Кончили вы? — спросил граф.
— Еще двое. Один оставил свою карточку… вот она; другого зовут Крестоносец.
— Странное имя; откуда он? — спросил граф.
— Это француз из Канады; он поклялся на серебряном кресте, который носит на груди, убивать каждый месяц по крайней мере четырех апачей. Я не знаю в точности, что за причина такой ненависти, но кажется, что апачи напали на него с его семейством в пустыне, убили его жену и детей, а самого его захватили в плен и держали в рабстве, пока ему не удалось убежать. С тех пор он из года в год исполняет свою клятву, и, понятно, что его враги боятся его, как черта.
— Как же он явился сюда?
— Вероятно, услыхал о нашем походе и захотел в нем участвовать, так как он направлен против его заклятых врагов, апачей.
Это объяснение показалось графу достаточным; он взглянул теперь на карточку, переданную ему секретарем, и прочел: «Барон фон Готгардт, поручик в отставке». Очевидно — немец, вероятно, бывший прусский офицер. Посмотрим. Здесь ли волонтеры, сеньор?
— Я велел им всем прийти сюда, чтобы представиться вашему сиятельству. — С этими словами мексиканец встал, отворил дверь в сени и впустил толпу людей, которые с поклоном остановились перед графом.
Тут были люди всевозможных национальностей; двое английских матросов, которые, как и угадал граф, были сильно под хмельком; несколько испанцев, шведов, итальянцев и мексиканцев. Между ними особенно выделялся один датчанин, геркулесовского телосложения, уже довольно пожилой и с отталкивающей физиономией, в котором с первого взгляда можно было угадать моряка, если не морского разбойника. Рукой он все время держался за рукоятку маленького кинжала, заткнутого за кожаным поясом.
Несколько в стороне от толпы стояли еще двое людей. Один был молодой человек, лет двадцати, в поношенном но чистом сюртуке, застегнутом доверху; лицо его, носившее отпечаток благородства, было бледно и худо, как бы после долгой болезни или нужды, в глазах виднелась тяжелая печаль.
Человек, стоявший рядом с ним, резко отличался от него. Он был по крайней мере вдвое старше, судя по изборожденному морщинами, обожженному от ветра лицу и густой белой бороде. Поверх кожаной индейской рубашки, составлявшей вместе с кожаными штиблетами его костюм, висел на шнурке серебряный крест — редкое украшение у трапперов — длиною в три дюйма. Вооружение его состояло из длинного ружья, на дуло которого он опирался, ягдташа, сумки для пуль, рога для пороха и ножа, заткнутого за поясом.
Окинув взором толпу, граф в течение нескольких секунд с видимым удовольствием смотрел на обоих людей, в которых он угадал прусского офицера и Крестоносца; потом он подошел ближе и сказал:
— Итак, вы хотите присоединиться к экспедиции в Сонору и вам уже известны условия. Первое и самое главное — это безусловное подчинение моим приказаниям. Согласно договору, вы присоединяетесь ко мне и к моему предприятию на год. Задаток — 40 долларов, ежемесячное жалованье — 4 дублона. Кроме того, пятая часть всего золота, которое мы найдем или добудем, разделяется поровну между отрядом.
— Хорошо, или, лучше сказать, довольно плохо, — произнес грубый моряк, когда граф замолчал, — а кто нам поручится, что и это немногое не будет уменьшено или вообще достанется нам?
— Порукой в том слово графа Сент-Альбана, — гордо возразил граф.
— Карай! — сказал моряк с усмешкой. — Этого мне мало. Самое лучшее — это глядеть в оба и держать кулак наготове, чтобы сохранить свои права.