Здесь же, в толчее у пирамид, мы узнаем своих попутчиков, с которыми летели из Москвы, туристскую группу из Азербайджана. Они взгромоздились на длинноногих, украшенных каким-то цветным тряпьем верблюдов, которых держат здесь для проката, и позируют перед кинокамерами.
Нам представили худого тонконогого человека с черным, прокаленным солнцем лицом. Это был Хаднаби Абдильнаби Фаид, «чемпион пирамид». Ему принадлежит своеобразный рекорд — он за семь минут взбегает на вершину пирамиды Хеопса и спускается обратно. Как видим, существует и такой рекорд. К слову сказать, труд чемпиона не из легких. За день он демонстрирует свое искусство много раз, а для этого надо иметь стальное сердце. Рядовой турист, только начиная подъем, карабкаясь по нижним ступенькам, уже ощущает сильное сердцебиение. А добравшись, примерно, до середины, где зияет отверстие для проникновения в усыпальницу фараона, поглядывает на вершину, как на недосягаемую высоту. Рассказывают, что покорение пирамид туристами не обходится без несчастных случаев. Например, не так давно один прославленный английский альпинист, совершивший восхождение на самые опасные вершины, вознамерился подняться на пирамиду Хефрена. Его затея окончилась трагически — он сорвался и нашел свою смерть у подножия искусственной каменной горы в песках.
…Первого в своей жизни сфинкса я увидел еще в молодые годы в Ленинграде. В некие времена два сфинкса покинули родной Луксор и перебрались в Петербург. Там они устроились на берегу Невы перед зданием Академии художеств. И вот вторая встреча, уже в самом Египте, у пирамид.
Гигантская каменная скульптура изображает фараона Хефрена с львиным телом, которое символизирует его власть и силу. Огромные лапы протянуты навстречу солнцу. Вся фигура сфинкса имеет длину пятьдесят семь метров, а в высоту достигает двадцати метров. Одно лишь ухо скульптуры равно почти полутора метрам.
Вряд ли найдется человек, который, интересуясь Египтом, не слышал такой версии: лицо большого сфинкса в Гизе обезображено ядрами наполеоновских пушек, из которых палили в статую развеселившиеся солдаты. Мне думается, не один Наполеон тут виноват. Конечно, великий корсиканец не церемонился с египтянами. Он отправлял в Каир караваны ослов, нагруженных головами казненных, и рассыпал эти головы по центральным улицам. Бесчинствовал он в Египте «на уровне» любого деспота. Но, думается, слава Герострата его едва ли привлекала. Древности Наполеон предпочитал упаковывать и отправлять во Францию.
Над обезображенным лицом сфинкса больше всего поработало разрушительное время. Ведь он «видел» вторжение гиксосов и ливийцев, эфиопов и персов, турок и и арабов, французов и англичан. Он «слышал» даже грохот артиллерии немцев в годы второй мировой войны. Ныне он служит предметом простого человеческого любопытства, неподалеку от него устроен ресторан, а у ресторана поставлены ряды кресел — словно в театре. Они поставлены для зрителей, желающих полюбоваться световой феерией, во время которой сфинкс «вещает» на английском, французском и немецком языках. Жалкая, унизительная роль, вроде той, которая выпадает в цирке на долю одряхлевших, некогда могучих львов.
Был вечер, и с бескрайнего небосвода над песками устало, как и пять тысяч лет назад, спускался огромный диск священного Ра. Сумрак недалекой ночи стал скапливаться у каменных граней застывших пирамид. Чудовищная голова сфинкса равнодушно взирала на угасавшее солнце, закат которого она видела многие тысячи раз. В наступающих сумерках стиралась грань, разделяющая буйную зелень Нильской долины и мертвящую желтизну пустыни, которая волнами уходила от этой искусственной границы в необозримую даль.
Ночь, кромешная ночь опустилась над Каиром.
Но вот вспыхнули искусно спрятанные прожектора, и перед собравшимися зрителями соткался из ночного воздуха чудесный голубой фон с контурами пирамид и храмов. Из невидимых репродукторов раздался усиленный голос ведущего, — началось представление. Затем из тьмы возникло обезображенное каменное лицо сфинкса, — лучи прожектора играли на нем, как отблеск утренней зари. И сфинкс «заговорил»: