На бледном, измученном лице Мехти появилась едва заметная улыбка. Он задумчиво шагал по узкой горной тропе…
— Я устал… — слабо произнес вдруг Вася.
Мехти вздрогнул и велел ефрейтору остановиться. Они осторожно опустили Васю на свежую, влажную от росы траву.
— Я пойду поищу где-нибудь воды, — сказал Эрих.
Он взял фляги — свою и товарища.
— Не задерживайся! — предупредил его Ганс.
Эрих ушел. А Ганс, пристроившись чуть в стороне, смотрел на Мехти и Васю и удивлялся про себя тому, как сумели эти два человека победить в единоборстве два десятка немецких солдат. Он вспомнил, как спускались они на мотоцикле по крутому склону, как уходили от ослепительного луча прожектора.
Ганс не понимал, о чем говорит Мехти с Васей, из их разговора он понял только, что они оба — русские.
Когда Мехти поворачивался в сторону Ганса, тот как-то виновато, сочувствующе улыбался ему.
Вася лежал с открытыми глазами. Словно сквозь тонкую, прозрачную кисею видел он упирающиеся в небо вершины сосен. К его израненному исхудавшему лицу, на котором запеклась кровь, прилип песок. А большие голубые глаза были полны желанием жить.
— Зачем ты крикнул на меня там?.. — укоряюще молвил Вася. Он с трудом выговаривал слова.
— Где, Вася?
— Там, около ямы… Когда мы шли в Триест…
«Он все еще не может забыть об Анжелике!» — с грустным удивлением подумал Мехти. А вслух сказал:
— Так надо было, Вася…
Вася взглянул на него с таким упреком, что Мехти не выдержал:
— Прости меня, Вася.
— Когда ты на меня крикнул… я понял… что она там… — Вася умолк, потом спросил: — Как ты говорил?.. «И у льва и у львицы — повадки львиные»?.. — И снова замолчал.
«Вася, Вася!» — сердцем звал Мехти, а Вася все уходил от него, уходил далеко-далеко, и нельзя было остановить его…
— Вася, послушай, — сказал Мехти, — я знаю: она ведь тебя любила…
Вася прислушивался к словам Мехти, лицо его становилось все серьезнее, задумчивей.
Облака на востоке вдруг разорвались, и солнечные лучи прянули на поляну, скользнули по молодой траве, зажгли на ней тысячи капель росы и ярко осветили лицо Васи.
Мехти замер на мгновенье и вдруг отчаянно крикнул:
— Вася!
Горы и леса ответили ему печальным эхом.
Вася молчал. Глаза его были открыты; растрескавшиеся губы чуть разомкнулись, словно Вася хотел сказать что-то очень важное, понятое им только сейчас…
В неловкой позе — на корточках, вытянув шею, стараясь не дышать, — сидел возле Васи Мехти. Над самыми бровями у него застыли капли холодного пота.
Смотреть на него — окровавленного, в рваной одежде, с упавшими на лоб взмокшими, блестящими волосами — было страшно. Ганс ждал, что вот он сейчас поднимется и, гневный, обезумевший, бросится на Ганса, подомнет его под себя. Ведь этого юношу убили однополчане Ганса.
Подошел Эрих с флягой в руках.
Мехти, не отрывая взгляда от Васи, стал медленно подниматься с земли. Растерявшийся Эрих хотел помочь, но Мехти оттолкнул его. Фляга с глухим стуком упала на землю.
— Нет Васи, — прошептал Мехти, как бы обращаясь к самому себе.
Он опустился на одно колено, бережно обнял Васю одной рукой за плечи, а другой повыше колен и, пошатнувшись, выпрямился во весь рост.
Эрих и Ганс подошли к нему помощь.
— Пустите! — сказал Мехти.
И большими шагами, шатаясь, он пошел вперед по тропе.
Ганс и Эрих в нерешительности потоптались на месте и поплелись следом. Тропу пересекал шумный быстрый ручей. Мехти перешел его вброд и, не глядя под ноги, двинулся дальше.
Ганс и Эрих шли рядом с ним, по обе стороны.
Это была удивительная процессия: безоружный, израненный партизан, несущий на руках тело друга, и почтительно эскортирующие его два вражеских солдата.
А день разгорался все ярче. Молодо зеленела трава, пели птицы.
Мехти ничего не видел и не слышал.
Немцы не осмеливались предложить свою помощь, хотя понимали, что Мехти еле держится на ногах.
Неожиданно из-за поворота навстречу им вышли крестьянские девушки — они шли гуськом, одна за другой, с корзинами и кувшинами. Это были те самые девушки, которые принесли когда-то партизанам последние крохи из крестьянских запасов.
Впереди выступала высокая, стройная девушка с большим родимым пятном над губой. Увидев немецких солдат и Мехти с Васей на руках, крестьянки испуганно остановились. Девушка с родимым пятном узнала Мехти и Васю. Она видела обоих в штабе бригады, а Вася несколько раз ночевал в их селе.