- Я пойду сам, - сказал Мехти и спросил недоверчиво: - Куда вы поведете нас?
- А вы скажите, куда вам надо.
Всю дорогу они шли молча.
Наступил час, когда природа настороженно ждет наступления утра. Небо было затянуто облаками, но вдали, на востоке, оно начинало светлеть. Теперь Мехти мог лучше разглядеть немцев. Васю нес высокий крепкотелый немец, одетый в солдатскую форму. Другой немец, тот, что шел позади Мехти, был постарше и пониже ростом. Лицо худое, озабоченное, на воротнике нашивки ефрейтора.
- Я не стрелял в вас! - сказал ефрейтор. - Нас послали напасть на вас с тыла. Но мы не стреляли. Ни я, ни он! - ефрейтор кивнул в сторону солдата. - Он хороший парень. Такие, как он, на Востоке переходят на сторону русских. А здесь трудно. Здесь - к кому перейдешь?.. - Он помолчал. - Меня зовут Ганс Рихтер, а его Эрих Золлинг. Я работал кровельщиком, а Эрих - настройщик роялей.
На бледном, измученном лице Мехти появилась едва заметная улыбка. Он задумчиво шагал по узкой горной тропе…
- Я устал… - слабо произнес вдруг Вася.
Мехти вздрогнул и велел ефрейтору остановиться. Они осторожно опустили Васю на свежую, влажную от росы траву.
- Я пойду поищу где-нибудь воды, - сказал Эрих.
Он взял фляги - свою и товарища.
- Не задерживайся! - предупредил его Ганс.
Эрих ушел. А Ганс, пристроившись чуть в стороне, смотрел на Мехти и Васю и удивлялся про себя тому, как сумели эти два человека победить в единоборстве два десятка немецких солдат. Он вспомнил, как спускались они на мотоцикле по крутому склону, как уходили от ослепительного луча прожектора.
Ганс не понимал, о чем говорит Мехти с Васей, из их разговора он понял только, что они оба - русские.
Когда Мехти поворачивался в сторону Ганса, тот как-то виновато, сочувствующе улыбался ему.
Вася лежал с открытыми глазами. Словно сквозь тонкую, прозрачную кисею видел он упирающиеся в небо вершины сосен. К его израненному исхудавшему лицу, на котором запеклась кровь, прилип песок. А большие голубые глаза были полны желанием жить.
- Зачем ты крикнул на меня там?.. - укоряюще молвил Вася. Он с трудом выговаривал слова.
- Где, Вася?
- Там, около ямы… Когда мы шли в Триест…
«Он все еще не может забыть об Анжелике!» - с грустным удивлением подумал Мехти. А вслух сказал:
- Так надо было, Вася…
Вася взглянул на него с таким упреком, что Мехти не выдержал:
- Прости меня, Вася.
- Когда ты на меня крикнул… я понял… что она там… - Вася умолк, потом спросил: - Как ты говорил?.. «И у льва и у львицы - повадки львиные»?.. - И снова замолчал.
«Вася, Вася!» - сердцем звал Мехти, а Вася все уходил от него, уходил далеко-далеко, и нельзя было остановить его…
- Вася, послушай, - сказал Мехти, - я знаю: она ведь тебя любила…
Вася прислушивался к словам Мехти, лицо его становилось все серьезнее, задумчивей.
Облака на востоке вдруг разорвались, и солнечные лучи прянули на поляну, скользнули по молодой траве, зажгли на ней тысячи капель росы и ярко осветили лицо Васи.
Мехти замер на мгновенье и вдруг отчаянно крикнул:
- Вася!
Горы и леса ответили ему печальным эхом.
Вася молчал. Глаза его были открыты; растрескавшиеся губы чуть разомкнулись, словно Вася хотел сказать что-то очень важное, понятое им только сейчас…
В неловкой позе - на корточках, вытянув шею, стараясь не дышать, - сидел возле Васи Мехти. Над самыми бровями у него застыли капли холодного пота.
Смотреть на него - окровавленного, в рваной одежде, с упавшими на лоб взмокшими, блестящими волосами - было страшно. Ганс ждал, что вот он сейчас поднимется и, гневный, обезумевший, бросится на Ганса, подомнет его под себя. Ведь этого юношу убили однополчане Ганса.
Подошел Эрих с флягой в руках.
Мехти, не отрывая взгляда от Васи, стал медленно подниматься с земли. Растерявшийся Эрих хотел помочь, но Мехти оттолкнул его. Фляга с глухим стуком упала на землю.
- Нет Васи, - прошептал Мехти, как бы обращаясь к самому себе.
Он опустился на одно колено, бережно обнял Васю одной рукой за плечи, а другой повыше колен и, пошатнувшись, выпрямился во весь рост.
Эрих и Ганс подошли к нему помощь.
- Пустите! - сказал Мехти.
И большими шагами, шатаясь, он пошел вперед по тропе.
Ганс и Эрих в нерешительности потоптались на месте и поплелись следом. Тропу пересекал шумный быстрый ручей. Мехти перешел его вброд и, не глядя под ноги, двинулся дальше.
Ганс и Эрих шли рядом с ним, по обе стороны.
Это была удивительная процессия: безоружный, израненный партизан, несущий на руках тело друга, и почтительно эскортирующие его два вражеских солдата.