Именно культура как носительница нравственных начал, по мнению писателя, дает человеку чувство протяженности его бытия во времени и пространстве, позволяет понять, что он звено в бесконечной цепи поколений, связанное с прошлым и будущим. Забвение же этических норм, как считает Силверберг, может привести лишь к одному — человек выпадает из этой цепи и становится добычей ветров времени…
Но если человечество расселится по всей Галактике, останутся ли люди людьми, утратив связь с тысячелетней культурой и историей прародины? И на основании чего можно будет отнести человека в таком случае к биологическому виду homo sapiens, если его физический облик изменится в зависимости от особенностей иной среды обитания, а с помощью генной инженерии будет создан новый тип людей, идеально подходящих для жизни на планетах, где земляне не могли бы существовать?
Так, у героя в рассказе «Слабак» не было другого выхода: он был вынужден отправиться на Сандовал IX — ведь на планете оказалась его жена. Чтобы вызволить ее, Уэбб Фосс должен был, как в сказке, пройти поистине огонь и медные трубы (лишь воды не было в пустыне, которую пересекал герой). Десять миль до поселения, где находилась жена Фосса, местному жителю были бы приятной двухчасовой прогулкой, для него же они — сохранение и отстаивание своего достоинства. Потому не случайно в мире Уэбба Фосса столь разительно несоответствие между прогрессом техническим и нравственным. Такая общественная модель необходима писателю, чтобы подчеркнуть свое отрицание расизма, любого унижения человека.
Писатель не предлагает никаких рецептов радикального изменения мира, в котором живут его герои и который так похож на его собственный. Но в силах художника бороться со злом своим оружием, призывая людей к моральному совершенствованию. Оно, по мнению писателя, должно начаться с терпимости, способности и желания понять другого, подняться выше предубеждений, складывавшихся в течение длительного времени («В ожидании катастрофы»).
Сегодня Роберт Силверберг занимает достойное место в американской фантастике. Как и Айзек Азимов, Рэй Брэдбери, Генри Каттнер, Клиффорд Саймак, Роберт Шекли, он верит в конечную победу добра, всего лучшего в человеке. Творчество писателя еще раз убеждает, насколько удивителен жанр фантастики: в какие бы галактические дали ни уносила она нас, все равно возвращает на Землю, к земным делам и заботам. Впрочем, иначе и быть не может — ведь, по словам одного из героев Аркадия и Бориса Стругацких, «самое главное всегда остается на Земле».
ПЕРЕСАДОЧНАЯ СТАНЦИЯ
Много позже Олфайри понял, что ради жизни надо отдать жизнь. Тогда он просто думал о том, как остаться в живых.
Он был l'uomo dal fuoco in bocca, человек с огнем во рту. Рак жег ему горло. Говорил он с помощью механического имитатора, но опухоль грозила прокрасться в мозг, еще немного — и Франко Олфайри перестал бы существовать. Поэтому он обратился к помощи Провала.
У него были деньги. Именно они позволили ему войти в дверь, соединяющую миры. Деньги, много денег. Те, кто управлял Провалом, ничего не делали из альтруистических побуждений. Каждый раз на то, чтобы открыть Провал, уходило три миллиона киловатт. Этой энергии могло бы хватить довольно большому городу. Но цена не смущала Олфайри. Деньги вряд ли понадобятся ему, если существа на другом конце Провала не вернут его к жизни.
— Встаньте на эту пластину, — буркнул механик. — Поставьте ноги вдоль красной полосы. Возьмитесь за поручень. Вот так. Теперь ждите.
Олфайри повиновался. Давно уже к нему не обращались в повелительном наклонении, но он простил механику его грубость. Для механика Олфайри был лишь куском дорогого мяса, в котором уже завелись черви. Олфайри вгляделся в зеркальный блеск остроносых черных туфель и крепче сжал ворсистый чехол поручня. Он ждал прихода энергетической волны.
Олфайри представлял, что должно произойти. В Милане двадцать лет назад, когда создавалось европейское энергетическое кольцо, он был инженером. Он понимал механизм действия Провала так же хорошо, как… ну, как любой другой инженер, но не математик. Олфайри оставил инженерную деятельность, чтобы основать промышленную империю, которая простерлась от Альп до голубого Средиземноморья. Тем не менее он продолжал интересоваться достижениями техники и гордился тем, что, придя на завод, мог подойти к любому станку и сказать, что делает рабочий.
Олфайри знал, что энергетическая волна на мгновение создаст особое состояние, которое называлось сингулярным, в естественном виде оно встречалось лишь в непосредственной близости от звезд в последние мгновения их жизни. Коллапсирующая звезда, бывшая сверхновая, создает вокруг себя искривление пространства, тоннель в никуда, черную дыру. Сжимаясь, звезда своими размерами приближается к сфере Шварцшильда, по достижении которой черная дыра поглощает ее. На подходе к критическому диаметру время для умирающей звезды течет гораздо медленней, но ускоряется до бесконечности, когда звезда поймана и заглатывается черной дырой. А если там находится человек? Он тоже проскальзывает сквозь черную дыру. Гравитационные силы невообразимой величины сминают его, он превращается в точку с нулевым объемом и бесконечной плотностью, а затем выбрасывается неизвестно куда.