«Шекспир на Марсе? А почему бы и нет», — думал, сидя на репетиции, Ахерн. Колонисты читали звонкие строки с редким мастерством. Они проникали в самую суть шекспировской поэзии. Ахерн как завороженный просидел больше часа в маленьком театрике с жесткими креслами, затем попросил познакомить его с режиссером.
Им оказался высокий актер с сочным грудным голосом, который играл Мальволио.
— Пэтчфорд, — представился он.
Ахерн похвалил его за искусную игру и режиссуру.
— Спасибо, сэр, — поблагодарил колонист. — Пожалуйста, приходите вечером на наш спектакль.
— Спасибо, непременно приду, — ответил Ахерн. — А вы часто ставите Шекспира?
— К сожалению, нет. — Погрустнел Пэтчфорд. — Собрание сочинений Шекспира пропало при перелете с Земли, а другого нам пока не прислали. К счастью, незадолго до своего отъезда на Марс я выступал с маленькой труппой, которая ставила «Двенадцатую ночь». Я запомнил текст, по нему мы и играем.
— А я-то думал, это настоящий Шекспир.
— Мы очень старались, — улыбнулся Пэтчфорд. — Мы ждем от ООН всего Шекспира в микрофильмах, а пока довольствуемся тем, что есть.
— Непременно приду вечером на ваш спектакль, — еще раз пообещал Ахерн, покидая театр вместе с мисс Гриа.
Они побывали в мэрии, осмотрели ее неказистый, еще недостроенный зал. Потом перешли на противоположную сторону улицы к фабрике, где беспочвенным способом выращивали овощи. Ахерн побеседовал там с двумя молодыми колонистами. Заметив, что мисс Гриа прямо-таки потрясена его эрудицией, он не стал подрывать ее веру в себя и признаваться в том, что до поступления на службу в Организацию Объединенных Наций специализировался в области гидропоники.
Фабрика, по мнению Ахерна, была превосходно сконструирована, и он попробовал ее продукты — редис, несколько пресный на вкус, и неплохие помидоры.
Наконец, мисс Гриа решила, что на сегодня впечатлений достаточно, и проводила Ахерна к дому Картера, где их ожидал обед, а вечером ему предстояло побывать на спектакле Пэтчфорда. Ахерн устал, но был доволен и взволнован, ибо у него оставалось все меньше сомнений относительно будущего колонии.
7
Хлопотные дни сменяли один другой, и Ахерн, по-прежнему окруженный трогательной заботой, все больше и больше узнавал о жизни колонистов. Они были неизменно предупредительны и готовы угодить ему во всем.
Ахерн порой страдал из-за низкой гравитации и, вдыхая чуть спертый искусственный воздух купола, страстно хотел очутиться на Земле. Но в целом техническое оснащение колонии было достаточно надежным.
Колонисты не могли пока еще обеспечивать себя всем необходимым и существовать без продуктов, доставляемых с Земли. Местные фабрики по беспочвенному выращиванию овощей и ягод лишь разнообразили рацион пионеров, не удовлетворяя полностью их нужды. В колонии был разработан план окультуривания безводного Марса, но на это уйдут годы, а возможно, и века.
Психологически колонисты удивительно уравновешивали и дополняли друг друга. Ученые, отбиравшие их на Земле, великолепно справились со своей задачей, несмотря на существенное препятствие: на Марс решено было послать определенное количество представителей от каждой нации. Тысяча сто человек, населявшие первый купол, были на редкость полноценными людьми, Ахерн еще не видел такого морально и физически здорового сообщества.
Судя по всему, колония оправдала возлагавшиеся на нее надежды. И когда однажды утром к Ахерну заглянул Жозе Эчеварра, инспектор уже почти окончательно продумал доклад для ООН.
Маленький перуанец вырос на пороге внезапно, словно из-под земли. Ахерн, наслаждаясь редкой передышкой, читал довольно неплохой роман Рея Клеллана, отпечатанный в местной типографии. Инспектор удивленно поднял на гостя глаза.
— Эчеварра! Как это вы ухитрились проскользнуть через шлюз?
Генетик пожал плечами.
— Разве я объявлен здесь вне закона? Я предупредил дежурного, что если меня задержат, то свяжусь с вами по радио из своего купола и сообщу об этом. Ему ничего не оставалось как пропустить меня.
— Рад вас видеть, — произнес Ахерн. — Зачем пожаловали?
Перуанец присел на край постели и затейливо переплел свои тонкие смуглые пальцы.
— Вы помните нашу беседу?
— Конечно, — ответил Ахерн. — Ну и что же?
— Вы придерживаетесь прежнего мнения?
— Если вы желаете узнать, собираюсь ли я выступить против Картера и передать ассигнования вам, то отвечу коротко — нет.
Эчеварра нахмурился.
— Все еще «нет». Ну что же, значит, вам понравилась эта бутафорская колония?
— Да, — подтвердил Ахерн. — И даже очень.
Маленький человек многозначительно сдвинул брови.
— Как вы не можете понять! Колонисты Картера — лишь гости на Марсе! Временные поселенцы, находящиеся во власти купола. Они всегда будут здесь чужими, всегда будут зависеть от искусственной атмосферы.
— Я сказал вам, что думаю, наш дальнейший разговор бесполезен, — стоял на своем Ахерн. — Картеровская колония — чудесное маленькое сообщество. Можете ли вы сказать подобное о своих андцах?
— Нет, — признался перуанец. — Пока нет, но зато придет время — и они станут дышать воздухом Марса. Совершенное общество сложится позднее, когда будут преодолены физиологические барьеры.
— Я не согласен. Вы доставили сюда горцев, приспособленных к жизни на больших высотах, к низкому давлению, но что они собой представляют? Разве это лучшая часть человечества? Нет. Невежественные, примитивные люди, обладающие определенной физической выносливостью. Вы не сумеете построить с ними здоровое общество.
— А разве можно построить здоровое общество под куполом? — съязвил Эчеварра. — Я вижу, что вас не переубедить. Но, надеюсь, вы не откажете в любезности и проинформируете ООН о моем местопребывании и успешном осуществлении моего проекта?
— Хорошо, — пообещал Ахерн. — Даю слово, что расскажу все как есть.
Эчеварра бросил на кровать толстую пачку бумаг.
— Вот мой доклад. Я проанализировал способность моих людей переносить низкое давление, разработал общий план адаптации, необходимой для выживания людей на Марсе, и включил кое-какие биохимические исследования мышечных тканей, которые провели мои коллеги. Один из них изучал миоглобин, разновидность гемоглобина; по нему можно определить потребность в кислороде… Только зачем я вам все это говорю? Если сочтете записки полезными, передайте их заинтересованным лицам.
— Хорошо, — согласился Ахерн. — Послушайте, Эчеварра! Не думайте, что я действую по злому умыслу. Я прибыл сюда не для того, чтобы сравнивать достоинства и недостатки обоих проектов. Для меня эта проблема давным-давно решена. Я хотел лишь убедиться, жизнеспособна ли колония Картера. И я убедился — да. Я доволен.
— Значит, ваш доклад уже готов?
— Несомненно, — ответил Ахерн.
Впервые после прилета на Марс он высказал вслух свое решение и теперь как никогда был в нем уверен.
— Прекрасно, — раздраженно бросил Эчеварра. — Не смею больше вас утомлять.
— Это бы ни к чему не привело, — отозвался Ахерн.
Он питал искреннее расположение к Эчеварре, но ничем не мог ему помочь. Колония Картера заслужила поддержку ООН. И пускай колонисты старательно рекламировали перед Ахерном свои успехи, для него и так было ясно, что их поселение — первый образец настоящего разностороннего сотрудничества между людьми.
Ахерн взял бумаги Эчеварры и сложил их в аккуратную стопку.
— Я позабочусь о ваших трудах, — заверил он перуанца.
— Спасибо, — коротко поблагодарил Эчеварра.
С минуту он испытующе смотрел на Ахерна, затем повернулся и вышел.
В тот же день Ахерн ознакомил со своими выводами членов комиссии. В короткой записке, которую он молча вручил Картеру, инспектор признавал, что с искренним восхищением наблюдал за жизнью колонии, и твердо обещал, что будет добиваться выделения для нее ассигнований на неограниченный срок.