— Моя мама сказала, что Бланш Тернер сказала ей, что она тебе платит за секс с ней. Что делают и многие женщины. Скажи мне, что это не правда, Престон. Я не верю, что ты мог сделать что-то вроде этого.
Я встал, потому что сидеть было невозможно. Это был момент, которого я боялся с тех пор, как впустил Аманду.
— У меня занятия и бейсбол, и три других рта, которые надо кормить, и все другие счета по дому, которые нужно оплачивать. Трое детей не из дешевых. Я должен убедиться, что они сыты и сохранить свою стипендию, значит, я не должен пропускать бейсбол и я проваливать классы. Это больше ответственности, чем имеют большинство взрослых, Манда.
Аманда встала. — Ты говоришь мне, что это правда? Все это время ты оставлял меня, чтобы пойти трахать других женщин за деньги?
— Они ничего не значат для меня. Они это знают. Никаких эмоций. Только секс. Это больше денег, чем я мог бы сделать где-нибудь еще. Это содержит детей, и мне не нужно беспокоиться о том, как я собираюсь платить за электричества или, как я буду платить за пары, или за новые шин для моей мамы.
Аманда покачала головой. Неверие в ее глазах резануло меня.
— Ты никогда не думал сказать мне об этом? Как давно ты это делаешь?
— 3 года.
— 3 года? Значит, ты просто начал встречаться со мной, и дал мне обещание быть особенным и что я не буду больше ни с кем, в то время как ты оставлял меня регулярно, чтобы трахать других женщин?
— Нет! Это был просто секс. Я ничего не чувствовал к ним. Никогда. Они были работой. Это все, чем они когда-либо были.
— Но ты не сказал мне -
— Я никому не рассказывал, Манда. Это не то, чем я горжусь. Я попытался оттолкнуть тебя. Я пытался тебе сказать, что я был недостаточно хороша для тебя, но ты не могла остановиться. Ты становилась ближе, и я хотел тебя так сильно.
— Ты позволил мне влюбиться в тебя, — сказала Аманда, когда рыдание вырвалось из нее.
И я влюбился в нее. Я не мог сказать ей этого теперь. Не так. Она подумала бы, что я говорю это, чтобы сохранить ее. Я не хотел, чтобы она когда-нибудь сомневалась в этом. Если бы я сказал ей сейчас, она бы ни за что не поверила.
— Я ищу другую работу. Я пытаюсь найти что-то еще. Я не хочу этого делать. Я хочу быть достойным тебя. Твоей любви. Мне просто нужно немного больше времени.
Манда зажала рот, а другой всхлип вырвался на свободу. Она покачала головой. — Нет. Она не работает. Ты должен был сказать мне. Ты делал из меня дуру. Я думала, что то, что мы имели, было особенным для тебя. Я знала, что ты не любишь меня, но я думала, что ты ухаживал за мной. Но все это время ты уходил от меня, чтобы пойти заниматься сексом с другими женщинами. Меня не волнует, что они платили тебе. Это то, что ты сделал. Что ты мог сделать это. Я никогда не смогла бы позволить другим парням касаться моего тела. Не тогда, когда я был с тобой. Я была бы не в состоянии переварить это. — Она вытерла слезы, капающие по ее лицу.
— Я должен был зарабатывать деньги-
— Нет, Престон. Это не достаточное оправдание для меня. Ты должен был сказать мне в начале. До того, как я сдуру влюбилась в тебя. Ты должен был никогда не просить меня быть особенной и позволять мне верить, что ты делал то же самое. — Она повернулась и направилась к двери. Это был он.
Нет!
Я побежал за ней и обнял ее сзади. Пришло время умолять. — Я клянусь тебе, что я найду другой способ заработать деньги. Я никогда не заботился о них. Только о тебе, Манда. Это всегда была ты. Не уходи отсюда. Я не могу потерять тебя.
Она была жесткой в моих объятиях. — Когда ты решил спать с другими женщинами и лгать мне об этом, тогда ты и решил, что мог потерять меня. Ты всегда знал, что если я когда-нибудь узнаю, я уйду, но ты все равно делал это. Отпусти меня, Престон.
Я заслужил это. Каждый момент агонии и боли, которые последовали, я это заслужил. Позволяя моим рукам упасть, я беспомощно наблюдал, как Аманда открыла дверь и вышла, не оборачиваясь.
Она не вернется. Это было для нас. Когда я понял, что не мог лгать ей, потому что я был в нее влюблен, она поняла, что ты не можешь любить ложь.
Аманда
Когда я открыла дверь в мой дом, моя мать стояла там, ожидая меня. Злость, которую я не чувствовала, исчезла. Она сменилась на холод, боль, онемение.
— Ну? — спросила она.
— Я больше никогда не увижу его снова, если ты согласна никогда не говорить об этом Маркусу. Я не хочу, чтобы он знал. Если ты скажешь Маркусу, то я вернусь к Престону Дрейку. Ты не сможешь остановить меня. Но я могу пообещать тебе, что я никогда не буду говорить с ним снова, если ты пообещаешь мне, что ты никогда не скажешь и слова об этом никому. Особенно моему брату. Он не должен знать.