Поскольку в его насмешливом тоне не было и тени мужского восхищения, Рэндольф предпочел не отвечать на двусмысленные выпады с раздражением, которого в ином случае этот выпад непременно был бы удостоен, а вместо этого парировал:
— Я не знал, что мальчики твоих лет видят какую-то разницу между полами, — чем заслужил благодарное хихиканье Линдси, прежде чем вернуться к морализаторской серьезности.
— Что касается кулуаров, — напомнил Рэндольф уходящим в увольнение, — если вы увидите какие-либо скопления людей на территории этой Выставки, необходимо избегать подстерегающих вас порочных элементов, единственная цель которых — воспользоваться вашей доверчивостью. Я не окажу им такую честь, не произнесу название того зловещего района, где вы, скорее всего, столкнетесь с такими опасностями. Сама грубость этого района, особенно ночью, говорит за себя, внушая отвращение всем, кроме наиболее безрассудных и тяготящихся своим комфортом, что заставляет их окунуться в гораздо хуже изученные непотребные удовольствия, предлагаемые этим районом. Умный поймет с полуслова . . . или, в данном случае . . . хрумф, хмм, как бы то ни было . . . удачи, вам, парни, пусть вам повезет.
Засим Рэндольф отсалютовал, повернулся и бесшумно растворился в великой благоуханной тьме.
— Ты в дозоре, Сосунок, — сказал Линдси перед выходом. — Тебе известно, каково наказание для тех, кто уснет, будь уверен, ты сможешь впечатлить их, наказав своего товарища по вахте Заднелета, который склонен, как я подозреваю, к праздности. Проверка периметра каждый час, а также проверка напряжения газа в баллоне, скорректированная, вряд ли я должен об этом напоминать, в соответствии с более низкими температурами ночного времени.
Он повернулся и ушел прочь, чтобы присоединиться к Майлзу, в то время как Пугнакс, хвост которого снова обрел свою привычную подвижность, остался исследовать границы лагеря в поисках доказательств появления других собак и их хозяев, которые могут попытаться совершить незаконное вторжение.
Дерби, оставшийся один в свете бивачного костра, со свойственной ему бодростью принялся за ремонт главного водородного клапана, механическая поломка которого ранее едва не стоила им жизни. Это неприятное воспоминание, как и поломка в золотых руках Дерби, скоро будет устранено...словно это было что-то, о чем юноша только читал в какой-то приключенческой книге для мальчиков...словно эта страница их хроники была перевернута, и приказ «Поворот на 180 градусов» отдал какой-то могущественный, но невидимый Командир земной юдоли, к которому Дерби повернулся вновь, добродушно подчиняясь.
Он как раз закончил ремонт, когда заметил у костра Чика Заднелета, варившего кофе.
— Хочешь немного? — предложил Чик. — Или тебе еще не разрешают такие напитки?
Что-то в его тоне подсказывало, что это было просто дружеское поддразнивание, которого парень возраста Дерби может ожидать и с которым он должен мириться.
— Спасибо, от чашечки не откажусь.
Они некоторое время сидели у костра, молчаливые, как пара погонщиков скота, разбивших лагерь в западной прерии. В конце концов, к удивлению Дерби, Чик резко признался:
— Я действительно скучаю по отцу.
— Думаю, тебе было непросто, Чик. Кажется, я даже не помню своего.
Чик печально смотрел в огонь. Спустя мгновение:
— Дело в том, что, думаю, его повесили. Или он сам. Мы были партнерами, понимаешь? Всё время что-то происходило. Шикарные маленькие денежные дела. Не всегда к радости шерифа, но всегда хватало на фасоль в котелке. Меня не страшили все эти полуночные переезды, но эти меблированные комнаты в маленьких городках — я так и не смог к ним привыкнуть. Судья окидывал нас взглядом, поднимал молоток, фьють! Мы обычно были уже за дверью и на большой дороге прежде, чем молоток опускался второй раз.
— Хорошая тренировка, готов поспорить.
— Но, казалось, отец начал сбавлять обороты. Каким-то образом это было связано со мной. Понимаешь, дополнительные трудности, что-то в таком роде.
— Более вероятно, что это — вся та китайская показуха, о которой ты упоминал, — сказал Дерби, — ты не виноват. Слушай, ты эти куришь? —зажег несколько сигарет и предложил одну Чику.
— Моя двоюродная бабушка Петунья! — воскликнул Чик, — что это за запах?
— Это перец кубеба. Используется только в медицинских целях. На борту запрещен табак, как ты мог бы помнить из текста нашей присяги «Друзей Удачи».
— Разве я зарекался? У меня, должно быть, всё перепуталось в голове. Никакого табака! Слушай, это чертова лечебница Кили. Как вы, ребята, коротаете свой день?