Малком мельком взглянул на страничку перекидного календаря.
— Июнь…
— Так что же мне делать все это время? Неужели Прю ничего не сказала? — с надеждой в голосе поинтересовалась Дориан.
— Сказала. Она нисколько не сомневается, что ты найдешь выход из положения. У тебя сильные гены, она в этом уверена.
— Не желаю в сотый раз выслушивать историю про моих предков. Про то, как прадедушка Портис начал дело с сотней долларов в кармане. И особенно про то, как он «засучил рукава» и основал процветающую компанию, — с этими словами Дориан встала и подошла к столу.
Как наследница крупнейшей нефтяной техасской компании «Чако-ойл», которой владела семидесятидевятилетняя бабушка Прю, Дориан была прекрасно осведомлена обо всех подробностях семейной легенды.
— Подумать только — «засучил рукава»! Чушь какая-то! — возмутилась Дориан.
Малком рылся в бумагах, пытаясь скрыть улыбку.
— Вижу, ты тоже находишь нашу семейную историю весьма забавной, — зло бросила девушка. — Только мне совсем не до смеха! Ну и свинью подложила мне бабушка!
— Думаю, Прю решила — три месяца вполне достаточно, чтобы ты все поняла.
— Три месяца. Подумать только! — воскликнула Дориан.
Тень сомнения пробежала по ее лицу. Как прожить целых три месяца без поддержки бабушки? Родной отец давно умер. Мать не обращала на нее никакого внимания. Только на бабушку Прю и могла положиться Дориан.
— Неужели она тоже возненавидела меня?
— Что ты! Она по-прежнему тебя любит, — успокоил девушку Малком.
— Выходит, решила меня проучить? — предположила Дориан.
Она принадлежала к одной из богатейших семей Техаса. Но до сих пор и пальцем не пошевелила, чтобы заслужить привилегии, которые судьба поднесла ей в подарок как наследнице миллиардного состояния. Дориан всегда ощущала себя чужой в семье Берреллов. Никому не нужной игрушкой.
— Проучить? Не думаю, — поспешил закончить опасный разговор Малком.
— Господи, в чем же я провинилась! — Дориан пристально посмотрела в глаза банкиру. — Выходит, наша Прю впала в старческий маразм? Выжила из ума?
— Что ты! Ни в коем случае! — Малком поспешно отмел предположение Дориан. — Миссис Прюденс Беррелл обладает острым умом, все ее поступки преисполнены здравого смысла. К тому же она очень сентиментальна, — торжественно изрек он.
— Тогда я ничего не понимаю! А она не объяснила, почему вдруг решила превратить жизнь любимой внучки в кошмар? — воскликнула Дориан.
— Объяснила. На тот случай, если ты сама вдруг спросишь. Но сказала всего лишь одно слово, — с заговорщицким видом произнес Малком.
— И что же это за слово? — побледнела Дориан.
— Кассандра, — многозначительно произнес Малком и с облегчением откинулся на спинку кресла.
При чем тут мать Дориан? Отношения между Прю и Кассандрой давно превратились в гражданскую войну. Свекровь и невестка ненавидели друг друга. Их война не прекращалась на протяжении более двух десятков лет. Но военные действия обострились тринадцать лет тому назад, после смерти Джона Беррелла. Веселая вдова получила в наследство роскошный особняк в Далласе. Большую часть года она проводила, переезжая из одного штата в другой в сопровождении компании верных своих поклонников, ослепленных ее богатством. Последний раз Дориан слышала о матери в связи с ее похождениями на модном курорте. Бедняжка упорно пыталась завязать знакомство с кланом Кеннеди.
Все неприятные заботы Кассандра Беррелл имела обыкновение сваливать на других. У нее был целый штат садовников, шоферов, поваров и горничных. Она жила в свое удовольствие и заводить детей не собиралась. Забеременела по чистой случайности. Кассандра считала материнство особенно неприятной обязанностью. С рождением дочери она наняла на работу целый штат нянек для исполнения материнских обязанностей. Забота о дочери была для нее слишком утомительным занятием.
В отместку за это крошка Дориан научилась мучить бедных женщин, которым платили за заботу о ней. Ею руководила наивная детская надежда, что, изгнав гувернанток, она заставит родную мать обратить на нее внимание. Ей нужна была заботливая, любящая мать. Истерики, которые закатывала крошка Дориан, стали частью семейного предания. Дориан издевалась, как могла, над несчастными гувернантками. Например, будила их по ночам и заставляла рассказывать сказки. А ни свет ни заря снова поднимала несчастных женщин и требовала кормить ее пирожными. Или нарочно вышвыривала одежду из шкафов и требовала наводить порядок. Но одного так и не смогла добиться Дориан — любви родной матери.