— Вы так думаете? — спросил он.
— Я верю в это, верю, как в судьбу! — воскликнула Кэт.
— Вы думаете, что… что всякая слабость может быть побеждена?
Кэт согласно кивнула.
— Всякая, лишь было бы желание победить.
— Если есть желание победить… — продолжал он, — то долговременные привычки… болезни, длившиеся годами, можно, пожалуй, побороть, но… но…
— Но… что же такое? Продолжайте! — почти резко спросила Кэт.
Чарли пожал своими узкими плечами.
— Нет… ничего! Я просто думал, вот и все.
— Но это не все! — воскликнула Кэт. — Говорите!
Глаза Чарли загорелись глубокой страстью.
— Зачем? Зачем мы должны побеждать и бороться с собой? — с жаром заговорил он. — Зачем мы должны подавлять природу, данную нам силой, не подлежащей нашей власти? Почему мы не должны уступать чувствам, которые требуют снисхождения, если это снисхождение никому не наносит ущерб? О, я стараюсь смотреть на это с той точки зрения, с которой смотрите вы, Кэт! Но я не могу, не могу… Единственное, что заставляет меня отрекаться от самого себя, это желание заслужить ваше хорошее мнение. Если б не это, то я покатился бы прямо в ад с таким же наслаждением, с каким катится на салазках ребенок с ледяной горы. Да, Кэт! Я пьяница. Я сам это знаю. Пьяница от природы. У меня нет ни малейшего желания стать другим, никаких нравственных угрызений. Только вы, одна вы заставляете меня желать исправиться! Когда я трезв — я несчастен. Зачем я должен быть трезвым, если я так ужасно страдаю тогда? Стоит ли это? Что за беда, если опьянение облегчает мои страдания и доставляет мне минуты покоя, которых у меня иначе не бывает? Есть вещи, о которых я постоянно думаю, и мысли, которые заставляют меня иногда валиться с ног. Но я знаю… да, я знаю, что поступаю мерзко, и я знаю, что скорее готов перенести все муки ада, чем потерять… ваше доброе расположение.
Кэт вздрогнула. Что могла она ответить на его страстную исповедь? Она знала, что он говорит правду и что если он делает какие-нибудь усилия над собой, то лишь потому, что его любовь к ней преодолевает даже его порок. Безнадежность такого положения вещей подавляла ее. Она не любила его, не могла дать ему той любви, которая была ему нужна. И когда он, наконец, поймет это, то у него исчезнет всякий след самообладания, и он покатится вниз очертя голову. Кэт знала его печальную историю. Сын богатых родителей из Нью-Йорка, он получил отличное образование. Из него хотели сделать художника, и это послужило толчком к его падению. В Париже, в Риме и других европейских городах он впервые окунулся в омут юношеского разгула, быстро приведшего к необратимым последствиям, а после его пребывания в университете наступило окончательное падение. Его родители отреклись от него, считая его уже погибшим безвозвратно. Они отправили его на Запад, где приобрели для него маленькое ранчо и затем предоставили собственной судьбе.
Элен видела, что Кэт огорчили слова Чарли и поспешила к ней на помощь. Она весело заговорила с ним, увидев, что он вынул письмо из кармана.
— Поведайте же нам побольше о своем огромном брате Билле, — сказала она. Затем несколько кокетливо прибавила: — Как вы думаете, понравлюсь я ему? Потому что, если я не понравлюсь, то наверное умру с печали.
Чарли невольно улыбнулся, взглянув на веселое, лукавое личико молодой девушки.
— Не беспокойтесь, Элен, — ответил он. — Ручаюсь, Билл до безумия влюбится в вас! И знаете ли, Элен, когда он уставится на вас своими большими простодушными голубыми глазами, то вы и оглянуться не успеете, как он уже отведет вас к пастору, и вы очутитесь замужем за ним раньше, чем поймете, какой вихрь ворвался в Скалистые Ручьи и закрутил вас.
— Разве он такой вихрь? — спросила она с некоторым сомнением.
— О да, конечно! — отвечал Чарли решительным тоном.
Элен вздохнула с облегчением.
— Я очень рада, — сказала она. — Вихрь — это нечто вроде летней бури, пронизанной солнечным сиянием. Такой вихрь не похож ни на холодные и бурные ветры, ни на сонные летние зефиры, веющие в этой долине, населенной порочными мужчинами и туповатыми женщинами. Да, я предпочитаю вихрь. Глаза у него голубые и… простодушные?
— Да, да, — смеясь говорил Чарли. — Глаза у него голубые… и огромные. Он мой большой брат Билл, и я люблю его.
— Ах, я действительно рада, что он именно такой, — оживленно вторила ему Элен. — Подождите. Он большой, глаза у него голубые, он красивый; он похож на вихрь; у него много денег, — она по пальцам перечислила все его достоинства. — Слушайте, наверное, я выйду за него замуж! — воскликнула она в заключение.