Он так чистосердечно захохотал, что смех этот развеял у Файльса последнюю тень сомнения в его честности и искренности.
— Меня зовут Файльс — Стэнли Файльс, — сказал он. — Рад познакомиться с вами, мистер Брайант.
— Просто — Билл Брайант, — поправил Билл. — Файльс[4] — это хорошее имя, подходящее для этих краев. Напоминает напилок, гвозди, долото и вообще такого рода железные инструменты.
Он окинул Файльса взглядом своих смеющихся голубых глаз.
— Вы владелец ранчо? — спросил он.
— Едва ли, — отвечал Файльс.
— Ага, знаю! Вы ковбой. Вы и одеты так, как они одеваются. Я читал о них. Загонять скот, накладывать клейма, отыскивать заблудившихся животных — такое прекрасное, возбуждающее занятие!
Файльс, улыбаясь, покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Хотя я тоже разыскиваю «заблудившихся» и отправляю их туда, где им надлежит быть. И теперь я охочусь за ними.
— Понимаю! — воскликнул Билл. — Они вырываются весной и разбегаются, ища траву по своему вкусу. Затем они пропадают или смешиваются с другим скотом и тогда — тогда приходится их отлавливать, а это нелегкая работа — постоянно разыскивать таких заблудившихся, а точнее, заблудших созданий.
Инспектор Файльс прищурил глаза, слушая разглагольствования Билла, но его загорелое лицо оставалось серьезным.
— Да, это нелегко, — со вздохом согласился он, — особенно временами. Трудно бывает напасть на их следы, но если даже это удается, то приходится еще долго путешествовать, пока доберешься до них. Они дичают еще более после того, окружить их довольно трудно. Некоторые из них даже отчаянно сопротивляются, и дело становится горячим. Видите, что это далеко не легко, и промашки в этом деле не допускаются. Ошибка ведь может навести на ложный след.
Глаза Билла Брайанта загорелись.
— О, это гораздо лучше, чем хозяйничать в ранчо! — вскричал он. — Мне нравится такая жизнь, и я был бы не прочь при случае показать силу своих кулаков. Но в городе, живя с удобствами, приходится поступать иначе.
Он поднял свой огромный кулак и с нежным восхищением посмотрел на него.
— Но я решил хозяйничать в ранчо, — проговорил он, скромно поглядывая на полицейского офицера, который смотрел на него, как на какого-то большого хвастливого ребенка. — Мой брат имеет ранчо в Скалистых Ручьях. У него, как художника, дело идет, по-видимому, недурно. Он загребает деньги, даже много денег и, кажется, ему нравится такая жизнь… Видите ли, Чарли несколько сбился с пути, — продолжал он, — вообще-то он очень славный парень, но начал слишком веселиться, когда был студентом академии художеств. Ну, старик отец на него рассердился и услал его подальше, чтобы он разводил скот и сеял пшеницу. Хорошо. Когда наш отец умер, то завещал мне большую часть своих долларов. Их было много, и мне было ужасно неприятно, что он совсем забыл о существовании Чарли. Я много думал о том, что мне делать с таким богатством, которое свалилось мне в руки. Ведь когца работаешь и зарабатываешь, то не думаешь об этом. Ну, а тут… И вот однажды — это было ночью — я проснулся, раздумывая об этом, и внезапно сказал себе: отчего бы не поехать на Запад, присоединиться к Чарли и вложить все деньги в его ранчо? Мы можем расширить дело и вместе вести его. Таким путем у Чарли не возникнет подозрение, что ему жертвуется богатство, а как будто я сам делаю это для себя. Понимаете, мистер?
Он бросил на Файльса торжествующий взгляд. Не часто Файльс встречал во время своей неопрятной полицейской работы такого человека, которому бы ему хотелось пожать руку! А этот мягкосердечный, простодушный великан заставил его испытать такое чувство, какое он никогда еще не испытывал раньше в своей жизни. Он невольно протянул ему свою руку, которую тот сразу схватил точно клещами и с силой потряс.
— Это прекрасно, — сказал он. — Но вы не можете утверждать, что Чарли не догадается.
— Я тоже так думал, — прибавил он радостно. — И я могу быть очень полезен ему в некотором отношении. Не подумайте, что я понимаю что-нибудь в пшенице или в скоте. Но я могу ездить на какой угодно лошади, и вряд ли найдется какой-нибудь парень, с которым бы я не справился. А Чарли? Он такой тщедушный и… и кроткий.
Он вдруг прервал свою речь и, указав вперед рукой, воскликнул:
4