— Мы разошлись давно, давно наши государства разделила ссора, и всё это потому, что модели управления у нас различались. Слишком… различались, — женщина сделала паузу. — Вы требовали подчинения, мы давали свободу, и только одного общего качества мы искали — верности — да так и не нашли. Вы насаждали злобу злобой, а мы — мягкостью. Мы были слишком внимательны, и люди рассердились, они потребовали угадывать каждое их желание, ваши были недовольны, потому что не получали даже самого необходимого. И вот теперь мы в одном положении: люди не любят нас, но служат по привычке, порок процветает всюду, и мы ничем не отличаемся от вас. Вот почему я решила встретиться с тобой здесь сегодня.
Мужчина протянул к ней руку, и она не отдёрнула ладони. Они стояли друг напротив друга, чувствуя теплоту пальцев врага, сплетённых со своими пальцами, и молчали.
— Столько лет провести в обычной переписке — и наконец-то встретиться вживую, — негромко сказал он, — в последний раз я видел тебя перед вступлением в должность. Тогда ты говорила много разных глупостей, была такой наивной. И сейчас в твоём взоре мне видится та же самая детская неопытность, правда, сейчас она тебя не украшает, ведь ты взрослая женщина.
— А ты стал ещё большим мизантропом, — выдохнула она.
— Что поделаешь, если живёшь в мире, где любовь — это всего лишь услаждение плоти, где главный двигатель прогресса — деньги и где разврат полностью задушил всё светлое и доброе? — спокойно спросил он. — Мои люди стали слишком тупыми и жадными, их невозможно терпеть без издевательской усмешки!
— Но ведь ты сделал их такими!
— Да, я и многие поколения правителей до меня. Мы это сделали, потому что скотом повелевать легче. И ты недалеко ушла от меня: твои подданные, зовущие тебя матерью и такие предупредительные с тобой, по твоей указке прирежут собственного отца. Разве они не животные?
Голова женщины поникла, светлые волосы разметались по плечам.
— Ты прав. Они животные, и я их ненавижу. Мне некуда деться от своей доли, мне нужен был хоть кто-то, кто сумел бы меня понять, и вот… вот поэтому я сейчас перед тобой. Я прошу твоей помощи. Мы одинаковы, я хочу объединиться.
— Нельзя объединиться, если остаются препятствия, — его голос звучал задумчиво и глухо, — а препятствие — это знание.
По её губам скользнула горькая усмешка.
— Ты знаешь, что я, хоть и зову своих подданных детьми, давно не делаю между ними различий. Одно лицо сегодня, другое — завтра… мне всё равно, кто из них умрёт. Мы ничем друг от друга не отличаемся, и я хочу, чтобы… если это так, я хочу, чтобы я смогла быть ближе к тому, кто меня понимает. Чтобы между нами не было этих стен и недомолвок. Чтобы мы могли обмениваться мыслями и знаниями в живом разговоре, а не в переписке. Я хочу, чтобы твоя безвольная скотина пополняла мои рудники, возрождая мой край, чтобы мои люди помогали тебе, сколько им хватит сил. Я хочу вместе с тобой шагнуть в новый мир, который мы построим вдвоём.
— А жертвы, которые нам придётся принести… — негромко промолвил он, стискивая её руку.
— Разве они имеют значение?
Глава 10. Вместе
Тишина и спокойствие обволакивали их троих. Вместе они проделали уже довольно значительный путь и не желали останавливаться. Вела их Астаэль: она прекрасно ориентировалась в загадочном мире зелёной травы, высоких и толстых деревьев, кору которых прорезали глубокие извилистые морщины, она ловила звуки природы, её дыхание; Астаэль сама была как будто дочерью природы, плоть от плоти этого таинственного, непознанного, загадочного. Астаэль шла танцующим шагом, пробиралась там, где юноши вставали в немом непонимании и разводили руками, она не боялась наступить в лужу, встретиться с диким зверем и одолеть его, ей не чужды были хозяйственные заботы. Астаэль стала для них надёжнейшим проводником. Непознаваемая, как лес кругом, отстранённо-улыбчивая, как звёзды в тёмной гущи неба, она была так же прекрасна и так же полна тайн, к которым нельзя было подобрать ключик.
Недосягаема.
— Скоро мы доберёмся до старой деревни, — говорила Астаэль, — она считается частью Города, но держится несколько обособленно. Надеюсь, нам удастся застать госпожу. Я знаю, что госпожа остановилась там, но не уверена, что у нас получится встретиться.
Она вела их дальше и дальше, а они покорно, точно слепые котята, следовали за нею. И вправду, они были слепы в этом дивном новом мире, все неожиданности и особые законы которого они не могли понять, принять сразу. Они чувствовали себя здесь чужими и лишними. Касиад быстрее привыкал к мягкому шуму природы, учился ориентироваться, охотиться, свыкался с отсутствием людского шума, людской мешанины вокруг. Дэраэлю это не удавалось.