Пляши и никаких! Потому что сказано, веселый дом и шабаш.
Вас видят только пляшущими. Но кто видел вас, как после "болгарской" вы лежите, запершись в своей комнате, скрежещете зубами и обливаете слезами подушки?
Кто видел эти слезы?! Одни стены, сырые, холодные!
А кто видел ваше отчаяние?! Кто видел, как вы шагаете из угла в угол, как зверь, в своей комнате и ломаете руки?!
Вы в отчаянии потому, что вам опостыла ваша жизнь. Вам опостыли физиономия хозяйки, экономки, этот ужасный дом, его душный воздух, его гости — приятные молодые люди, приезжающие из города на дрожках и, обращающиеся с вами так же бесцеремонно, как с вещью.
Вы хотели бы уйти, убежать далеко-далеко в степь, упасть на холодную землю и зарыдать. Но вот в дверь постучалась экономка.
— Пора одеваться! Живее! Гости сейчас приедут!
Опять!
Опять одеваться! Вам надо опять "навести" на себя красоту, чтобы нравиться, выйти в зал, — о! этот зал! — быть веселой и опять плясать, плясать, плясать.
И так каждый вечер. Каждый вечер без конца.
— Пожалуйте в зал..
Вы не можете ни на один вечер остаться наедине с собой. Потому что вы — не хозяйка себе. Вы всецело принадлежите "бандурше". Вы — живой товар…
И вот вы выходите в зал мрачная, как ночь, в своем шелковом платье, раскрашенная. как кукла. Вы забиваетесь в дальний угол и предаетесь своим горьким думам.
Как вы были бы счастливы, если бы вас никто не заметил.
Но хищный глаз хозяйки нашел вас.
— Ступай сюда! — слышите вы ее голос.
Вы подходите.
— Чего ты такая "смутная"? Отца похоронила, что ли?
Это надо понимать так: "Моментально развеселись, мне не надо кислых физиономий. Мой дом — не погребальное братство".
И вы делаетесь веселой. По заказу.
В противном случае — хозяйка осерчает и рассчитает вас.
Вы натягиваете на себя маску.
Маска улыбается, смеется, а лицо под нею плачет… И какая у вас жизнь?!
Вы ложитесь спать в 5 час. утра, а иногда и позже, встаете в 2 часа дня, обедаете, после обеда отдыхаете, и смотришь, пора опять одеваться и выйти в зал.
Вы даже можете редко-редко подышать свежим воздухом.
Да вас, впрочем, и не тянет на улицу, потому что слишком уже засосало вас ваше болото.
Жизнь ваша, таким образом, проходит в танцах, еде и сне. И вы не хотите даже знать, что за гнилыми стенами вашей тюрьмы есть другая жизнь и что в этой — другой жизни столько красоты.
За стенами вашей тюрьмы смеется солнце, щебечут птицы, зеленеют травы, а вам до них дела нет.
Иногда посреди танцев перед вами выплывают из далекого прошлого дорогие вам лица отца, матери, сестер и братишек, родной городок, деревушка с тихой речонкой.
И вместо того, чтобы подумать о том, как бы вернуться к ним, вы бросаетесь к водке и накачиваетесь…. Вы пьете часто и заглушаете водкой прошлое.
Но всю жизнь плясать невозможно.
Всякой пляске, как и всему в жизни, бывает конец.
И вот вы доплясываетесь. Сперва до знаменитого III-го отделения, потом до "Коссарки", до "Ботанического сада" и до "мраморного стола".
Ради Бога, не подумайте только, что мы хотим напугать вас всем этим.
Вас пугать этим — все равно, что пугать ворон пугалом.
Вы — не из пугливых.
Вы сами знаете, что ждет вас.
Но нам необходимо поговорить о вашем будущем.
Я начну с вашего настоящего положения.
Предположим, что вы находитесь сейчас в трехрублевом заведении.
Находясь там, вы благоденствуете. Катаетесь, как сыр в масле.
"Бандурша" особенно расположена к вам и терпит все ваши капризы.
"Вышибайло" и кухарка почтительно называют вас "барышнями" и вас кормят превосходно.
Кроме трех блюд, вам дают еще на десерт пирог с яблоками или желе.
Но погодите! Через два года вы подурнеете, примелькаетесь гостям и вам в один прекрасный день "бандурша" в ответ на ваше замечание, что борщ — невкусный, скажет:
— Если тебе не нравится, можешь уходить.
Она каждый день будет давать вам повод к неудовольствию и, наконец, выставит вас.
Из "трехрублевого" заведения вам прямая дорога в "рублевое".
Прошел еще год-два и вы переходите в так называемое "полтиничное". Курс ваш понижается с каждым годом.
Какой скачок! С трех рублей на полтинник.
Но погодите! Еще через два года вы попадаете на Картамышевскую улицу, где гости ваши не франты в смокингах и лабори-шляпах и господа студенты, а солдаты, матросы, кочегары, "блатные", скакуны и плата уже не три, не один рубль, не полтинник, а 30, 15 и 10 к.