— Лейрана — это в самом деле чудно́е место. А знаешь, почему оно так называется? Ясное дело, нет, ты же еще совсем как головастик. Давным-давно моря бороздил пиратский капитан по имени Гэлл Фэргрик. Он был удачлив и ловок, сумел захватить столько кораблей, что создал собственный маленький флот. А вот сердце капитана захватила одна единственная женщина…
Как раз во время очередного перерыва Дьюар оторвался от созерцания горизонта и перебрался в тень под навесом. Теперь боцман сидел рядом, и его грубоватый, громкий голос волей-неволей заставлял вслушиваться в давно знакомую историю. На севере ее рассказывали совсем не так, как на южных берегах, и уж конечно не так, как в западной Эдории, где Дьюар услышал ее впервые, но все же некоторое в ней оставалось неизменным.
— Корабль Гэлла, «Черная Молния», вошел в небольшой порт на западе, чтобы пополнить запасы воды и провизии, а капитан отправился прогуляться по городу. Он никого не грабил на суше и вообще выглядел вполне приличным человеком. Поэтому, когда он появился на рыночной площади, его карманы сразу же заинтересовали местных воришек. Редкий разбойник решился бы подойти к человеку, носящему на поясе саблю, но один храбрец все же нашелся, и, пока пират торговался с портнихой, у него стащили кошелек, — боцман страшно вытаращил глаза и посмотрел на Асту так, что она шарахнулась, однако любопытство ее от этого лишь возросло. Пока рассказчик, посмеиваясь, выбивал трубку, девчонка нетерпеливо ерзала на месте. — Гэлл не был бы пиратским капитаном, если бы спускал такое, поэтому он погнался за воришкой и собирался как следует его вздуть… Хоть паренек и знал городские улицы как свои пять пальцев, удрать от ловкого преследователя не сумел. А когда Гэлл схватил беглеца, то понял, что его надули дважды: вор оказался не мальчишкой, а девчонкой, причем такой хорошенькой, что на нее не поднялась рука даже у заядлого пирата. И, как ты догадываешься, Гэлл не захотел ее оставлять.
Дьюар тихо фыркнул, ни на миг не веря в эту часть легенды, но глаза Асты все еще сияли чистейшим любопытством, и боцман довольно продолжал:
— Девушку звали Лейри. Она с радостью вступила в команду «Молнии», потому что море влекло ее с самого детства, а желание посмотреть мир было в ней куда сильнее страха перед неведомым. Это были самые знаменитые и отъявленные пираты запада, с ними избегали встречи и корабли Северного Альтура, что сами имеют славу не лучше пиратской, а их имена гремели далеко за пределами вод. Даже у русалочьих рифов побывала «Черная Молния» и сумела вернуться оттуда со всем своим экипажем — невредимой. А затем у Гэлла и Лейри родилось двое детей, в жилах которых с первых дней жизни текли любовь к морю и жажда приключений. Именно ради своей новой семьи Гэлл решился на то, о чем раньше даже не помышлял, как не помышлял и ни один пират до него: он захватил крупный остров, вытеснив с него коренных жителей, и основал там первый и до сих пор единственный город, полностью принадлежащий пиратам. Это стало его маленьким королевством, Лейраной, названной в честь прекрасной Лейри.
Боцман не стал упоминать о том, что через несколько лет правления Гэлла сместили и вскоре зарезали свои же непутевые подданные, а после и ни один король, герцог или властитель — в зависимости от того, как каждый из них себя называл — Лейраны не удерживал трон более пяти лет. Но Асте и так хватило, чтобы слушать с раскрытым ртом. Дьюар, наверное, впервые видел ее такой внимательной и заинтересованной: в руках ничего, даже пояс от платья теребить перестала, в лицо рассказчику заглядывала заискивающе, каждое слово ловя, к месту будто прилипла и даже на само присутствие эльфа внимания не обращала, что тоже можно за редкость счесть. Для Дьюара то был настоящий отдых — впервые с момента ее появления.
— Ох, долго еще? — с нижней палубы, словно первоцвет навстречу солнышку, показался Акила. Лицо его побледнело в тон парусам, и выглядел он в целом не лучше, чем те, кого Дьюар выкапывал из-под земли. Очертания Вассагских островов все еще виднелись лишь смутным силуэтом, и это заставило Акилу тяжело вздохнуть.
— Попробуй расслабиться и смотреть на горизонт, а не себе под ноги, — добродушно посоветовал боцман, завидев страдальца. — Видишь во-о-он ту точку впереди?
Акила повернулся, куда тот указывал, чуть прищурился, стараясь разглядеть не то дрейфующую лодку, не то небольшой островок, побледнел еще больше и поспешно перегнулся через борт.
***
Они ступили на берег Острова Магов на закате того же дня. Песок шуршал под ногами, скрадывая шаги самым обычным, ничуть не магическим образом, холодный морской ветер на пустынном пляже еще злее трепал одежды и волосы, а впереди, на каменистом склоне, начиналась широкая дорога, вымощенная гладкими булыжниками. На лице Акилы, впервые видевшего легендарный остров, против воли проступало легкое разочарование.
— Здесь… — он не находил слов, но спутник и без того прекрасно понял начатую мысль.
— Слишком обычно? Да… Господа-маги не любят тратить силы на всякие мелочи, поэтому нанимают простых людей, чтобы строить вот эти дороги, латать стены и заниматься другой грязной работой… Все как и везде.
Братья-торговцы, что владели кораблем, ушли далеко вперед, а вот матросы, тащившие на спинах сундуки и мешки, согласно закивали. Акила и Дьюар следовали за ними неспешно — один наслаждался долгожданным ощущением твердой земли под ногами, другой боролся с нежеланием идти к замку, а маленькая Аста так вовсе уже начинала клевать носом.
***
Замок выглядел зловещей химерой, протянувшей к небу скрюченные пальцы-башни. Его окружали толстые стены из отшлифованных каменных глыб, рядом с которыми кованые ворота смотрелись почти игрушечными, хоть и достигали высоты в два человеческих роста. Многочисленные окна светились огнями, создавая впечатление несчетных глаз, следящих за путниками, а крыши, пристройки и даже ярусы этажей пестрели таким разнообразием, словно стремились во всем перегнать друг друга.
— Кому только пришло в голову строить такое странное сооружение? — вслух удивился Акила. — Или на это тоже был скрытый умысел?
Дьюар хмыкнул.
— Посмотри на него днем. Этому замку не одна сотня лет, он перестраивался и достраивался каждым из своих владельцев, а их тут жило немало.
И в самом деле, вблизи стало заметно, что некоторые из стен — потемневшие и замшелые, тогда как другие ровные и гладкие, еще не успевшие в полной мере испытать всю злобу местных ветров и вьюг. Но так просто войти в святая святых Ордена им не позволили: за воротами путь преградил мощный детина, носящий длинную синюю мантию, как принадлежность к основному кругу никогда не покидавших остров хранителей.
— Представьтесь и назовите цель своего визита, — заученно пробасил он, окидывая взглядом троих гостей.
Дьюар не растерялся, но раздраженно скрежетнул зубами.
— Харрейман, ты же знаешь меня. Я много лет состою на службе Ордена и до сих пор не шел против правил.
Привратник спокойно кивнул.
— Знаю, Дьюар, но таковы те самые правила. Кто с тобой?
Спорить было бесполезно. Некоторые законы существуют, чтобы их нарушать, но только не здесь — оплот Ордена являлся тем местом, где застрявшие в прошлом старики ревностно следили за исполнением каждой традиции.
Дьюар нехотя закатал рукав, обнажая грязную повязку на ладони, белесые, тонкие и частые шрамы, ползущие от запястья по предплечью, и выше — почти у самого локтя — выжженный клеймом знак из трех рун, сплетавшихся, как грызущиеся собаки. Харрейман посмотрел и вновь скупо кивнул.
— Это Акила, он тоже маг и лекарь, а девочка — сирота. Ваш Орден все еще подбирает детей с даром, так ведь?
— Безусловно. Наставники сейчас заняты, так что вам отведут комнаты, а утром вашу девочку проверят и пристроят к делу. Это единственная цель, с которой вы прибыли?
— А ты думаешь, я так сильно соскучился по твоей роже и рыбной похлебке три раза в день?
Если и можно было получить менее желанное приглашение погостить, то только от городского тюремщика в Туэле, оплоте жестких законов и гонений на магов всех мастей. Даром, что в противовес этому княжеству для магов Вассагские острова — самое безопасное место в мире, даром, что здесь с лихвой хватало коллег — и даже некромантов. От одной мысли задержаться в старом замке хотя бы на день у Дьюара начинало свербить в печенках.