Женщина страшно вытаращила глаза и побледнела, губы у нее дрожали.
— Сиди здесь и не высовывайся! — шептала она, заталкивая Асту под опрокинутую телегу. Дыра в борту была тесная и узкая, женщине приходилось расшатывать одну доску, в кровь раздирая ладони, пока девочка, наконец, смогла протиснуться. — Только ни звука, малышка, поняла? Спрячься и молчи, как когда вы играли с папой во дворе. Ни звука!
Она повторила это еще раз, и ее лицо исчезло, оставив Асту одну в полутьме хлипкого укрытия.
Эта сцена всплыла из глубины зеркала, заставив девочку отшатнуться. Губы задрожали сильно-сильно, глаза налились слезами, но ей все еще приходилось смотреть в стекло. Теперь она видела, как прежде симпатичное отражение кривится, как по его щекам ползут мокрые дорожки. Аста словно вновь оказалась там, на твердой и холодной земле, где затем ее окружила сплошная темнота. Она не помнила, как разбилась повозка, не помнила, что случилось после, словно до появления Акилы — тогда еще лишь незнакомца со смешной кожаной тесьмой на голове — пролетела целая вечность. И вечность та была полна страха, непонятных звуков, ржания лошадей, холода от мокрого подола платья, больно царапавших осколков, попадавших то под руки, то под живот…
Она затопала ногами, но старик не отпускал, а картинка в зеркале не менялась. Стебельки травы мельтешили прямо перед глазами, что-то хрустело, булькало и стучало снаружи, а девочка упрямо зажимала рот грязными ладонями, потому что в ее голове еще стоял последний строгий наказ: «Молчи, не звука!». Она послушно молчала и когда вокруг сгустилась темнота. Совсем не такая мягкая и прозрачная, какая бывает по ночам, а плотная, как будто голову накрыли черным покрывалом, холодная и враждебная. Аста не видела даже собственных рук — до тех пор, пока рядом не возникло едва различимого свечения. Если прикрыть глаза и сильно-сильно потереть веки, то в темноте начинают появляться цветные пятна — вот именно такое пятно, чуть зеленоватое и постоянно перетекающее из одной формы в другую, проплыло перед Астой, а за ним еще одно, и еще…
Старик резко убрал руки с ее головы, и она чуть не упала. В носу противно щипало и хлюпало, через него стало трудно дышать, а ниже, в горле, поселилась густая тошнота, которая уже бы вырвалась наружу, успей девочка съесть хоть что-нибудь на завтрак. Аста попеременно то шмыгала носом, то пыталась проглотить мерзкий комок, то терла влажные от слез глаза, лелея страх от внезапно проснувшихся воспоминаний и теперь уже искренне радуясь яркости солнца. Стоило прикрыть глаза, как та самая тьма с зеленоватыми щупальцами вставала перед ними, и потому Аста старалась держать их широко открытыми, как только могла.
Старик громко позвал кого-то. Она даже не поняла этого, но потайная дверь вновь раскрылась, пропуская теперь синие мантии — такие же, как были на бородаче. Их отражения заплясали в стенах, и Аста вздрогнула — ей показалось, в зал вошла огромная толпа, но стоило тем приблизиться, как они превратились всего лишь в двух совершенно не запоминающихся людей.
— В чем дело, наставник Гарен? У вас возникли проблемы?
— У нас у всех проблемы, друг мой! Эта девчонка — совсем не то, что мы думали!
Они говорили прямо над ее головой, но каждое брошенное слово несло какой-то смысл лишь само по себе — целиком он ускользал от Асты, к тому же, громко хлюпающий нос мешал разбирать сипящий голос наставника.
— В ней вовсе нет никакого магического дара, она вляпалась в… Некогда такие вещи называли «аквар-мор-нон». Это скверна, но живая скверна.
— Наставник Гарен, что вы такое говорите?
— Это часть… души, если можно так назвать. Часть того, что остается после гибели некоторых существ нематериальной природы. Высших духов, например. Ее нельзя обнаружить так же просто, как настоящего подселенца, но она, несомненно, обладает некоторыми его свойствами и может влиять на своего носителя, иногда очень сильно влиять!
— Ничего не понимаю, наставник. Что делать с этим «аквар-как-там-его»? Нам готовить ритуал для изгнания?
— Ух, недоучки. Нельзя! Ее нельзя изгнать, она намертво срастается с душой человека! Можно только избавиться от самого носителя, пока то, что сперва приняли за дар, не выйдет из-под контроля. Вы поняли? Хватайте ее и заприте где-нибудь, пока я обсуждаю с магистрами этот случай.
У нее не было укрытия в пустой зеркальной комнате, и когда толпа отражений двинулась к ней, Аста просто плюхнулась на пол. Ее без труда вздернули обратно, аккуратно, но крепко взяли за руки и повели к выходу, к высоким створкам единственных видимых дверей. От этого в ней тут же всколыхнулась надежда — она ненадолго увидела Акилу. И пусть он был не самым сильным, но он всегда защищал ее, рядом с ним делалось спокойно, безопасно, уютно… Он не успел подойти, потому что ему навстречу тут же бросился один из синих мантий, на ходу что-то объясняя и взмахивая руками, преградил дорогу, пока второй быстро уводил Асту прочь. Ей не хватало силы сопротивляться: даже если она пыталась упираться, подошвы ее новеньких сапожков просто скользили по гладкому полу, уводя в темную неизвестность за гранью знакомого мира. Губы сами собой раскрылись в отчаянном крике, в призыве помощи… совершенно беззвучном призыве.
========== Глава 5 ==========
Акила ворвался словно очумелый: без стука, без оклика даже, растрепанный и побледневший, — можно было подумать, что по коридору за ним гналась стая безумных призраков. В его глазах плескался такой ужас, какого не бывало ни во время встречи с лесной тварью, убившей родителей Асты, ни прежде, сколько Дьюар его знал.
— Они собираются… Ох. Мы должны что-то сделать! Найти… Пресветлая Мать, как же так можно?..
Он начал говорить — торопливо, задыхаясь, глотая звуки, и сам же умолк, сообразив, что в его словах нет никакой связи. Бессильно опустил руки и сник с какой-то детской растерянностью.
Дьюар только и смог, что изобразить немой вопрос, потому что прочих эмоций в нем не осталось. Мысленно он уже всходил на палубу корабля, отплывающего с острова не позже, чем сегодня вечером, однако надеждам, как всегда, не суждено было сбыться.
— Они не приняли Асту?
На очевидное предположение Акила яростно затряс головой, но это по крайней мере заставило его собраться с мыслями.
— Они хотят ее убить! Дьюар, мы не можем этого допустить. Просто не можем.
Почему-то самые страшные новости всегда звучат самыми простыми словами. Услышав их, Дьюар уставился на Акилу, как будто разом перестал понимать его речь.
— С чего бы? Хочешь сказать, Орден начал приносить в жертву детей?
— Нет-нет. Они сказали что-то про скверну… Про «аквар-мор-нон». Ты знаешь, что это?
Слово знакомо зудело на языке, точно и не в первый раз слышалось, но Дьюар не мог припомнить о нем совершенно ничего. Возможно, это был именно тот единственный момент, когда стоило пожалеть о непрочтенных старых книгах, однако времени на жалость не осталось. Акила нетерпеливо дернул его за рукав.
— Они собирались устроить какой-то совет… Может, нам повезет отыскать Асту за это время. Ты ведь со мной?
И Дьюар просто не мог сказать «нет». Даже понимая, насколько безрассудна и самоубийственна эта затея, он не мог остаться, потому что тогда Акила пошел бы без него — несмотря на то, что справиться в одиночку у него было бы еще меньше шансов.
— Я знаю, куда нам нужно. Идем, пока время действительно есть.
***
На лестничных площадках солнце, проглядывающее сквозь узкие зарешеченные окна, высвечивало яркие квадраты, как будто размечая границы этажей. Четвертый. Третий. Второй… На этот раз они шли вниз, следуя за соседями по этажу, что как раз начали просыпаться и один за другим приступали к незавершенным накануне делам. Две чародейки в дорогих платьях, шедшие прямо перед ними и негромко щебетавшие всю дорогу, свернули на втором — как раз там через несколько коротких переходов обустроились местные торговцы. Сгорбленный старик юркнул в почти незаметную узкую дверь, торчащую буквально посреди лестницы — издалека она больше походила на пятно облезлой штукатурки. С торопливыми извинениями мимо протиснулся долговязый юноша в неряшливо накинутом дорожном плаще и побежал дальше, за спиной у него болталась объемистая сумка. В следующий момент навстречу попался беловолосый эльф, зажавший под мышкой сразу три футляра для свитков — этот точно шел со стороны прославленной орденской библиотеки, где хранились без малого все существующие книги о магии и алхимии. На очередной площадке под окном склонились друг к другу два старика, каждый из которых рьяно доказывал свою правоту в каком-то невероятно важном для них вопросе — пришлось постараться, чтобы обойти их, не получив в лоб жестикулирующей рукой.