Все выглядело точно как в последний раз, когда Дьюар был здесь. Так же на боку лежал перевернутый стол с рассыпавшимися вокруг плошками и черепками, так же зияли пустотой распахнутые сундуки и разбитые ящики, так же неопрятной кучей валялись выброшенные из печи головешки, в которых что-то искали… Орден побывал здесь сразу после смерти Дэрейна. Густой слой пыли прикрыл их следы, но не спрятал сотворенной разрухи. Тогда, следуя за ними, Дьюару не хватило духу пройти дальше первого этажа или даже здесь задержаться чуть дольше, чем требуется для беглого взгляда. Но в этот раз он не мог повернуть.
Акила шел за ним, практически след в след, крепко держа Асту за руку. Здесь, в доме некроманта, где мертвыми казались даже стены, любому сделалось бы не по себе, но он как-то умудрялся сохранять почти невозмутимый вид. Вглядываясь в каждый угол, настороженно прислушиваясь, но при этом не выказывая видимого страха. Когда над головой метнулась быстрая тень, издавая шорох и поднимая крыльями пыль, дернулась только Аста — обхватила Акилу за пояс, пряча лицо в складках его плаща, словно любой демон Загранья мог обмануться этим и пройти мимо. Но тишина в миг вернула свои права, затопила башню, как только сова устроилась на невидимой во мраке жердочке и замерла неподвижным чучелом. Дьюар даже не помнил, чтобы отдавал ей такой приказ — не иначе как его память сделала это за него, подсунув картинку, в которой он, впервые переступая порог башни, наткнулся взглядом на пустые, пугающе темные глаза этой самой птицы, точно так же сидевшей напротив двери.
Даже не будучи заброшенной, эта башня показалась тогда слишком зловещей. В ней веяло холодом и сыростью, в каждом углу толпились неровные тени и пахло плесенью. Маленькому Дьюару отчетливо вспомнился родной дом, тепло камина, запах свежего хлеба… Только войдя в свое новое обиталище он понял, насколько будет скучать по всему, что осталось где-то за дальними краями, в прошлой беззаботной жизни. По своей комнате, заполненной игрушками, по смешно пищащим цыплятам, стайкой бегающим во дворе, по тем дням, когда отец возвращался из долгих поездок и привозил сотни удивительных вещей, а Дьюар помогал ему раскладывать их в лавке, и даже по вечно брюзжащей кухарке, что норовила отхлестать мокрым полотенцем за стащенный из-под носа пирог… Теперь он уже не мог вспомнить ни лиц родных, ни своего настоящего дома — только то самое щемящее чувство одиночества и грусти, которое накрыло его по приезду к наставнику.
Им повезло, что печь осталась нетронутой, хоть и полной сора. Огонь легко занялся на сухих поленьях и старых углях, вскоре окончательно разогнав сумрак. У дальней стены проступили очертания узкой лестницы, неровные ступени которой уводили как наверх, так и вниз — к подвалу, памятному по многим ночам, проведенным в его холодной темноте.
— Здесь… — Акила первым решился нарушить молчание, но все-таки не сразу нашел подходящие слова. Даже при самом оптимистичном настрое обстановку нельзя было назвать уютной или приятной, но она все же больше походила на дом, чем на склеп. — Я думал, будет хуже. Снаружи башня выглядит готовой вот-вот обрушиться, но внутри она еще крепкая…
Дьюар пожал плечами. Для него это несоответствие сделалось давно привычным, даже правильным, а башня, древняя, как само болото — оплотом надежности и постоянства среди зыбких топей.
— Мы сможем даже перезимовать здесь, если немного подлатаем снаружи. Эти места считаются настолько гиблыми, что сам Орден предпочитает обходить их стороной…
— Остаться на всю зиму? Я бы поспорил, но после того, что Аста сделала в охотничьем домике, будет разумно сторониться людей ради их же блага… Конечно, если наследие твоего учителя не раскроет нам тайну ее силы.
Переворошенный, едва ли не вывернутый наизнанку дом обещал, что поиски уцелевшего “наследия” не будут легкими, но время послушным клубком свернулось у дверей, и даже если пришлось бы осмотреть каждый камень в тесной кладке, каждый закуток и щель, оно не помешало бы. В кои-то веки время благоволило им, позволяя никуда не спешить, но все же рвать больную занозу лучше сразу, не дожидаясь, пока она загниет. А именно такой занозой представлялись в воображении дальние помещения башни — те, в которые Дьюар так и не заглянул после разгрома. Он вновь зажег лампу. Еще горячее масло принялось нещадно чадить, рассохшиеся ступени заскрипели на все лады, будто пытаясь оповестить всех о вторжении. Он поднимался почти с таким же волнением, как в детстве, только теперь за спиной ощущалось присутствие надежного и верного друга, а двое легко могут одолеть препятствия, которые одному не по силам.
Дверь оказалась приоткрытой, из темной комнаты тянуло душком. Впрочем, пахло в ней всегда отнюдь не розами — именно здесь Дэрейн ставил многие из своих экспериментов, здесь происходило то, чем родители пугали непослушных детей. Вовсе не в каком-нибудь подвале — хотя и он у башни был знатный, — а в просторной и обжитой комнате, занимавшей почти весь второй этаж.
Без сомнений, здесь тоже побывали ищейки Ордена. Когда удалось разжечь огонь в камине и отворить с трудом поддавшиеся ставни на окнах, взгляду предстал еще больший беспорядок, чем внизу. Кабинет осматривали тщательно и скрупулезно, вытряхнув содержимое всех ящичков и шкатулок, переворошив алхимические ингредиенты и приборы, опустошив полки над письменным столом. Едва ли после такого могло остаться хоть что-то полезное, но то ли любопытство к месту, которое всегда считалось запретным, то ли врожденное упрямство не позволили сразу же повернуть назад.
По спине до сих пор тянулся холодок, будто суровый наставник мог неожиданно войти и застукать нерадивого ученика там, где ему не место, а после запереть в сумраке и тесноте подвала на целую ночь, которая будет полна жутких теней. Дьюар даже дверь оставил распахнутой, словно по привычке собирался бежать наутек, если заслышит тяжелые шаги на лестнице. Топать там было некому.
Чучела мелких животных и птиц наполняли комнату, делая ее похожей на берлогу охотника-одиночки, но Дьюар слишком хорошо представлял, для чего они предназначались, чтобы обмануться этим сходством. Очищенные кости аккуратными кучками лежали отдельно, разобранные в строгом порядке — даже ищейки не рискнули их трогать, а скорее просто побрезговали. Порошки и камни, необходимые для ритуалов, составляли целую коллекцию, разнообразием не намного уступающей орденским запасам — их и не забрали лишь потому, что аура некромантии впиталась слишком глубоко, не вытравишь. В длинной кадке под окном торчали засохшие стебли редких теплолюбивых растений, что Дэрейн выращивал для приготовления зелий.
— Твой наставник хорошо разбирался в травах? — не сдержал любопытства Акила, склоняясь над оплетенными паутиной метелками. — Если только я не ошибаюсь, это была золотая ярва, а у южных торговцев она и правда стоит на вес золота!
— Мой наставник разбирался во многом, этого не отнять… И все же он не был тем, с кем хотелось иметь дело.
Живо всплывшая в памяти картинка того, как эта комната выглядела раньше, как зеленели свежие побеги и склонялись к земле тяжелые золотистые соцветия растений, вызвала неприятный зуд в затылке, какой появляется от чужого пристального взгляда. Так смотрел Дэрейн, когда юный подмастерье учился собирать ярву, неминуемо пачкая руки ее жгучим соком, который оставлял крупные волдыри на коже. Те уроки так и не понадобились, потому что ярва росла лишь за морем, на островах теплого Инсара, где Дьюар ни разу не бывал, но в комнате все еще хранилось много больше знаний.
Дьюар отошел от окна и все свое внимание обратил на книги, во множестве разбросанные повсюду. Надписи на переплетах почти истерлись от времени, пыль густо покрыла бесценные фолианты, но если где-то и стоило искать ответы, то среди них. Он взял в руки первую попавшуюся книгу с тонкой вязью виссанских рун в центре черной обложки, раскрыл… Беззвучно и обреченно страницы рассыпались трухой под его пальцами. Предчувствуя неладное, Дьюар раскрыл следующую — точно так же она превратилась в ничто от легкого прикосновения, удалось прочитать лишь ее название на обложке. Акила за плечом шумно выдохнул.