Сквозь эти привычные звуки совершенно иной нотой прозвучали осторожные шаги. Легкие, на грани слышимости, знакомые, но здесь странно чуждые. Ширкнула дверь, открываясь. Заскрипела, проминаясь, кровать позади. Ладонь мягко легла на плечо, как будто проверяя, спит он или нет.
— Что случилось? — приподнявшись на локте, отозвался Дьюар. В темноте скорее угадывалось, чем виделось, как Акила покачал головой.
— У тебя кожа ледяная, — почему-то заметил он почти шепотом. — Это и есть “холод Загранья”, как ты говоришь?
Дьюар поежился.
— Да. Нацеплял от духов по дороге… Не в первый раз.
Акила еще помолчал немного. Над ухом слышалось частое, чуть взволнованное дыхание, тускло поблескивали белки глаз с плохо различимым выражением, рука все еще касалась едва ощутимо.
— Вообще-то, я пришел потому что… Словом, если тебе нужно, я готов помочь. Поделиться теплом.
Где-то снаружи раздалась восторженная трель сверчка.
========== Глава 8 ==========
Комментарий к Глава 8
Как раз к выходу последней главы у Дьюара появился еще один портрет, приглашаю полюбоваться, он на самом деле изумительный! https://vk.com/tetra_t?w=wall-165095034_4412
Некромант проснулся со странным чувством, разлившимся от макушки до пяток. В голове звенело от чистой, поражающей пустоты — вечно вьющиеся стаей мысли и опасения куда-то утекли, рассеялись — как порой сходят облака с хмурого осеннего неба, и оказывается, что под ними оно все такое же синее, как и летом. Тело почти не ощущалось. Даже злополучная лодыжка сейчас не давала о себе знать, словно он парил где-то в воздухе, а не валялся на жестком слежавшемся тюфяке. Солнце протискивалось тонкими лучами-стилетами сквозь доски, закрывающие окно, норовило вонзиться под прикрытые ресницы и полосами расчерчивало комнату, но к собственному удивлению Дьюар не ощутил раздражения от него, как бывало порой, если приходилось засыпать перед самым рассветом и тут же просыпаться от навязчиво-яркого света… Это чувство как будто все же было знакомо, хотя и вспомнилось со значительным трудом — он наконец-то от души выспался.
С рассветом комната все больше походила на обычный пыльный чердак, и из всей башни именно в ней особенно чувствовалось, что долгое время это место оставалось заброшенным. Дьюар, поборов все же приятную утреннюю ленцу, поднялся и с некоторым усилием оторвал две доски, загораживающие окошко. Прохладное осеннее солнце скользнуло внутрь наперегонки с порывом ветра, взметнувшим пыль, осветило самые дальние углы, захваченные пауками и кое-где — плесенью.
Башня пробуждалась медленно, по крупицам, по камешку — в ней все еще оставалось тихо, насколько только может быть тихо в старом, постоянно скрипящем доме. Когда ушел Акила, Дьюар не помнил, а то и вовсе не слышал, но товарищ исчез, плотно притворив дверь и прихватив с собою отголоски потустороннего холода, который в иное время было сложно вытравить из костей, а за одну ночь и вовсе невозможно. Невольно подумалось, что во время памятного ритуала Акила проникся некромантией куда больше, чем говорил вслух. Разгромленное кладбище и легенду про собственную гибель они и вовсе не обсуждали, только травник после этого ходил очень уж задумчивый — решал что-то для себя, укладывал в голове все, что удалось увидеть и почувствовать, а Дьюар старался лишь не мешать ему.
Первое утро в башне выдалось спокойным. Не спеша собрав волосы и кое-как приведя в порядок поистрепавшуюся в пути одежду, Дьюар стал спускаться вниз. Комната его находилась под самой крышей, и пришлось преодолеть длинную узкую лестницу, проходившую через всю башню. По странной задумке неведомого строителя лестница эта день и ночь оставалась погружена во мрак, поскольку над ней не имелось ни одного окна, и сама по себе уже представляла испытание, но тело неожиданно начало вспоминать все выбоины в стертых ступенях, повороты и неровности. Дьюар шел, почти не глядя под ноги.
Двери в спальню и рабочую комнату наставника оказались настежь распахнуты. Меж ними гулял сквозняк, понемногу вытягивая застоявшийся воздух и въевшийся в чучела запах мертвечины, а с ним запах сухих трав — болотных и тех, что росли далеко-далеко, за морями. Дьюар не стал заходить. Он обогнул обе двери так, словно старался пройти как можно дальше в этом ограниченном пространстве тесной лестничной площадки, и поспешил ниже, к первому этажу, с которого уже доносились негромкие звуки сосредоточенной работы.
Кажется, эта комната и в прежние времена не выглядела настолько хорошо, хотя расчистить Акила успел только маленький кусочек вокруг печи и поднятого на все ножки круглого стола — и теперь с усердием оттирал большой пригоревший котелок. Его подопечная возилась рядом, с серьезным видом покачивая скрученную из соломы куклу. И это было, пожалуй, самое мирное утро, какое видел Дьюар в стенах здешней башни.
— Я собирался приготовить что-нибудь поесть, но не смог найти ни одной чистой посудины… — пожаловался Акила.
— Похоже, некоторые вещи здесь все же не меняются… Наставник всегда бывал слишком занят, чтобы беспокоиться о таких обыденных вещах, —Дьюар насмешливо хмыкнул и присоединился к уборке.
***
Порой за делами время летит совсем незаметно. Дьюар методично перебирал оставшиеся в беспорядке вещи, сортируя их на три неравные кучи: то, что еще пригодно для использования, обломки, которые могут сойти на растопку, и хлам, который полностью бесполезен. Не приходилось даже задумываться об этом, в большинстве случаев все становилось ясно с первого взгляда, и это занятие возымело какое-то особенно успокаивающее действие. Количество хлама вокруг уменьшалось, помещение приобретало если не уютный, то хотя бы менее запущенный вид, а время текло своим чередом, постепенно приближаясь к полудню.
— Дьюар, посмотри-ка! — голос друга вырвал его из наплывшего транса.
Он подошел. Полусгнившая бочка, над которой стоял Акила, не представляла особого интереса — да что там, она вообще никакого интереса не представляла, — но вот за ней, прямо в стене, обнаружилась маленькая ниша. Она больше напоминала случайное отверстие от вывалившегося камня. Оставалось только дивиться, как получилось, что орденские ищейки ее не заметили. Дьюар всерьез задумался над этим вопросом и пришел лишь к выводу, что они искали все, источающее хоть какой-то магический след, и не обращали внимания на остальное. Содержимое тайника магией не обладало совершенно точно: это был пыльный кожаный кошель, позвякивающий и приятно тяжелый на ладони. Из него высыпалась горсточка серебряных монет, тускло поблескивающих в солнечных лучах.
— Похоже, твой наставник хранил не только пыльные кости.
— В таком случае — нам очень повезло. Едва ли он хватится их… Неподалеку отсюда есть деревня. Можно купить там припасов, овса лошадям. Какую-нибудь теплую одежду.
— Чего же мы ждем тогда? — Акила на глазах приободрился. — Признаться, я уже подумывал об охоте, но мои навыки не слишком хороши в этом деле.
Дьюару стоило признать то же самое, поэтому он вернул кошель Акиле и кивнул на дверь.
— Отправляйся, чтобы успеть засветло. Я дам тебе сову, она укажет верный путь и поможет добраться до места…
— Вот как? Вдвоем мы бы наверняка управились скорее.
Дьюар качнул головой, вспоминая небольшое, но шумное и оживленное поселение. Казалось, его жители стараются изо всех сил, чтобы голосами и смехом отогнать дурную славу своих земель — или чтобы от себя самих отогнать страх по отношению к соседствующим болотам. В большинстве они были приятными людьми, но Дьюар старался избегать даже мимолетных встреч.
— Местные могут узнать меня. Все же четыре года — это не такой долгий срок, за который лица полностью стираются из памяти. Особенно если учесть, что острые уши здесь, на болотах, редкость… Пожалуй, я лучше осмотрю окрестности башни.
Мысленным приказом подозвав сову, Дьюар вышел на крыльцо. Со стороны озерца несло тиной и гнильцой, над тропинкой витал терпкий запах не спешащих склониться перед осенью трав, шелестели на ветру камыши, и все это было так знакомо, привычно, что тоже поневоле успокаивало. Он вслушивался, всматривался в чахлые кривоствольные деревья и поднимающийся над землей клочковатый туман, пока Акила выводил коней из покосившегося подобия конюшни, прилаживал на Асте дорожный плащик и собирал мешки, которые можно будет наполнить зерном и овощами. Прежде эльф не замечал за собой такого терпения, но в этот раз даже не заметил, как товарищ оказался рядом уже полностью готовый.