Здесь хоженая дорога заканчивалась. Земля сделалась совсем уж влажной, сильнее запахло сыростью, следы на тропе теперь моментально наполнялись грязной жижей, и продолжать путь дальше становилось вовсе невозможным. Но впереди… там, где жидкий берег окончательно переходил в топь, бывшую некогда широкой рекой, на крошечном островке в окружении кочек сидела растрепанная девчонка и с увлечением собирала рассыпанные по этому островку ярко-красные ягоды.
— Аста! — Акила, казалось, был готов разрыдаться от счастья, когда увидел ее, и даже кинулся было вперед, но Дьюар едва успел схватить его за рукав.
— Стой ты, куда? Эти кочки уже твоей ноги, не пройдешь.
Они замерли, напряженно глядя вперед, вода облизывала их сапоги. Один неосторожный шаг, и кто-то из них мог бы узнать, насколько глубоко дно, невидимое из-за зеленоватой воды и мелкой ряби от ветра, так и закручивающейся небольшим ровным омутком. Подрагивающие от нетерпения пальцы удерживали друг друга от опрометчивого шага, от знакомства с холодной злой водой, урывая несколько мгновений на раздумья, на поиски обходного пути… Откуда-то сверху, с посеревшего неба звучно гаркнул ворон, и тогда этот шаг сделала Аста.
Девчонка то ли испугалась заполошной птицы, то ли просто услышала знакомый голос и потому вскочила. Нога ее подвернулась на скользком мху, размоченная земля под сапожком поползла вниз, и с шумным криком, безмолвно раскрыв рот и распахнув нереально огромные синие глаза, она повалилась в воду.
Теперь удержать Акилу можно было только силой, он так рванулся, что едва не оставил в ладонях спутника затрещавший рукав.
— Пусти! Утонет же!
Глухо и обреченно прозвучали шаги по замшелому берегу. Шурх-шурх-шурх. Пришлось собрать все внимание, переместив в тело умертвия. Мир снова потерял краски, погрузившись в Загранную серость; державшие Акилу руки опустились, потому что некромант больше не ощущал, что делает. На какое-то время он сам стал мертвецом, непоколебимо идущим к указанной цели. И насколько же податливым оказалось его тело после всей вложенной магии, насколько ловким — на первую кочку он встал точно, даже не пошатнув ее, неустойчивая опора с трудом, но сумела выдержать иссохшего мертвеца. Вторая попалась чуть менее удачной, надломилась… Третья все же выскользнула из-под ноги, но он уже почти добрался к барахтающейся девочке.
Он знал и прежде, что сердце болота коварно. Тело погрузилось под воду по самую шею, ожидаемо увязло и запуталось в водорослях, но схватило Асту за шиворот. Умертвие не думало о собственном спасении — оно не способно думать вообще ни о чем, и воля создателя была единственным, что заставляло его двигаться. Оно еще больше ушло под воду, когда потянуло девчонку наверх, скрылось уже до подбородка, но даже не попыталось выбраться, лишь потянуло сильнее — Аста зацепилась за что-то ногой, завертелась, ничуть не помогая себя вытаскивать, попыталась было извернуться… В стальной хватке мертвеца сделать это оказалось не проще, чем в тяжелых цепях. Ее выволокло, вздернуло и буквально отбросило на берег нечеловеческой силой. Акила только и успел поймать подопечную, чтобы не дать ей удариться.
Мутная вода, полная поднятого со дна ила, не давала рассмотреть даже то, что находилось прямо перед носом. Все глубже увязали ноги, длинные плети водорослей лезли в лицо, застилая обзор, словно щупальца пытались схватить и удержать. Он оскальзывался, пытался оттолкнуться от дна, но не чувствовал опоры, старался дотянуться до оставшихся у берега кочек, но они были слишком далеко. Умирающая, отчаявшаяся река стремилась захватить с собою всех, кто только попадался ей, утопить и никогда не отпускать. Он разглядел сквозь толщу воды отблески дневного света и черные тени отражений, что-то мельтешащее, как всполошенная стайка насекомых, но странно светящееся…
Его настойчиво трясли за плечо, и Дьюар медленно, словно выныривая, открыл глаза. Казалось, что воздуха не хватает, будто ему и в самом деле пришлось побывать под водой, но это наваждение быстро пропало, оставив после себя всего лишь неприятный осадок и легкую затуманенность взгляда. А может, это самый настоящий туман висел над гладью воды, которая все еще исходила кругами, точно встревоженная кошка, гнущая спину. Акила с облегченным вздохом оставил Дьюара приходить в себя и кинулся приводить в порядок подопечную. Аста, вся мокрая с головы до пят, с запутавшейся в волосах тиной, зябко куталась в его не по росту длинную куртку и перепуганно озиралась по сторонам. Выглядела она в этот момент еще горше, чем когда они вытащили ее из-под разбитой телеги: платье окончательно пришло в негодность, а один сапожок вовсе потерялся. На другом болтался значительный ком бурых водорослей с запутавшимися в них палочками и чем-то напоминавший старый, потемневший от воды футляр для карт. Пусть довольной она не выглядела, но все же осталась жива и невредима… В очередной раз обманув почти неминуемую опасность, точно и впрямь хранили ее какие-то добрые боги. От этого даже утрата полюбившейся игрушки делалась вовсе незначительной, как будто все это уже было предрешено.
***
Огонь в печи уютно потрескивал, аромат смолистых поленьев смешивался с горечью травяного отвара на языке, стоны ветра в трубе — с легким шуршанием старых листков. Случайно выловленный на дне омута футляр принес неожиданный подарок: такой, что и представить нельзя. В просмоленном деревянном коробе, запертом проржавевшим, но все еще надежным замком, лежала тайна. Та самая, что так и не открылась мастерам из Ордена, что долго и непреклонно пряталась и юлила, а потом вдруг сама прыгнула в руки, и теперь медленно, как испуганный зверек, начинала показывать себя во всей красе.
Дьюар держал книгу осторожно, едва касаясь истрепанных страниц. Нитки почти сгнили, и листы уже отпадали от обложки, чернила местами подмокли, сделав чтение и без того едва разборчивых букв почти невозможным, но при всем этом книга не спешила превращаться в пепел. Знакомый почерк и наклон строчек не оставляли сомнений.
— Там есть что-нибудь о том, как изгнать Аквара из человека? — Акила уже весь извелся, заглядывая ему через плечо. — Эх… За зиму я обязательно научусь читать виссанские руны.
Дьюар поднял взгляд от книги, стараясь переварить только что прочитанное.
— Тут… — Он осторожно перевернул листок. — Это дневник наставника. Оказывается, он не только изучал Акваров, ему удалось даже подчинить одного из них!
Короткая пауза накрыла оглушительной тишиной и прервалась тем, что Аста громко брякнула пустой кружкой о стол. Акила даже вздрогнул, обернувшись на нее.
— Как он это сделал? Там есть подробности?
— Да, но понадобится время, чтобы расшифровать весь текст… Впрочем, у него на подчинение духа ушло почти два года. А уж Асте без опыта и магии понадобится вдое, может, втрое больше – если вообще что-то получится.
— Ты же знаешь, Дьюар. Я готов оставаться здесь сколько угодно и приложить все силы для того, чтобы уберечь ее… — в неровном свете масляной лампы его глаза заблестели. — Она мне давно уже не чужая… Вы оба.
Дьюар только и смог, что кивнуть. Он не помнил своей семьи, не помнил дома. Казалось, ими навсегда станут разъезженные дороги и беспокойный конь под седлом, но что-то переменилось. Возможно, когда они заглянули под перевернутую телегу. Возможно, когда решились выступить против Совета магов — вдвоем, словно окончательно лишившись рассудка, против целого ордена и его могущественных мастеров. Возможно, еще позже, когда поменялись судьбами с мертвецами, перешли Грань туда и обратно, чтобы начать новую жизнь кем-то новым. Так или иначе, но длинный путь, казалось бы, закончился — привел туда, откуда прежде стремился убежать, показав новое лицо этого места. И вместе со старым дневником они оба подняли со дна омута нечто иное, более важное и ценное. Теперь они были и в самом деле как… семья?