— Ладно, — хмуро проворчал он, только чтобы отделаться от навязчивых мыслей. — Я вызову его предков и спрошу. Если он окажется среди мертвых, то все станет ясно. Если же нет, то это будет уже не мое дело.
— Спасибо, Дьюар, — эльф мог бы поспорить, что от Акилы не укрылось его настроение, но тот все равно тепло улыбнулся.
— Я просто не хочу, чтобы ты всю ночь ковырялся в своих травах, а потом выпал из седла от усталости и задержал нас в пути, — словно оправдываясь, выпалил Дьюар. — Мне плевать на ту девчонку и ее благоверного, а сказки о том, что за добрые дела Магдара наградит в посмертии, меня вообще не касаются — моя душа всегда будет принадлежать только Ей, Извечной.
Эльф не ждал ответа, подскочив с места, точно его ужалили. Оглянулся, не слушает ли кто, но на них уже перестали обращать внимание. Ида плясала, взявшись за руки с рослым парнем, а ее братишка и вовсе исчез из виду, так что Дьюар вполне мог уйти незамеченным, чтобы провести ритуал подальше от любопытных глаз, но прежде, чем он сделал это, Акила протянул ему сложенную тряпицу. Всю дорогу до конюшен его жгло раздражение напополам с досадой от того, что Акиле приспичило сунуть нос в чужое дело, когда можно было тихо проехать мимо. Пора бы привыкнуть, что в их случае это «проехать мимо» сделалось своего рода табу.
Расседланные и сытые кони встретили его тихим пофыркиванием. Увидев, что Шиморк стоит в одиночестве, подальше от местных лошадок, Дьюар только усмехнулся — не иначе, как и здесь успел показать свой норов. Впрочем, такие мелочи некроманта сейчас мало заботили. Он вынул из седельной сумки старый, еще принадлежавший наставнику, кинжал и пару мешочков с ритуальными ингредиентами, распихал все это по карманам и заторопился к своей главной цели — сельскому кладбищу, что должно бы лежать где-то неподалеку от деревеньки.
Спрашивать дорогу не было нужды, поскольку направление ему подсказывал дар, хотя была в этом и своя противная сторона: через некоторое время Дьюар понял, что забрался в непролазные заросли дикого шиповника, а основная дорога осталась где-то в стороне. Он не смог бы отыскать протоптанную тропу в темноте, даже эльфийские глаза не видели настолько хорошо, поэтому двигаться приходилось практически на ощупь, огибая кажущийся бесконечным кустарник. Тихо бормоча ругательства, Дьюар наконец-то добрался до прорехи в живой изгороди и, отряхнув плащ от цепких листков, вышел за пределы деревни.
Здесь ночь уже полностью захватила округу, с тьмой спорили только бледные звезды, но их усилий определенно не хватало. Дьюар шел все так же, ориентируясь только по своему дару, чуявшему присутствие десятков мертвецов. Ухабы и камни сильно замедляли движение, но вскоре повезло наткнуться на проезжую дорогу, и шагать сделалось легче.
О местном кладбище заботились. Ровные ряды могил окружали низенькие, по колено, заборчики из беленых досок, в изголовье каждой лежала гладкая каменная плита с выбитым именем похороненного. Селяне чтили предков, потому на многих из таких плит лежали подношения в виде сладких лепешек или кусочков подсохшего сыра, а на перекрестках стояли столбы с подвешенными на них фонарями — их зажигали в особые ночи, чтобы освещать путь мертвым. Правда, большинство ламп сейчас не горели, но Дьюар, выбрав место поближе к центру кладбища, зажег один и начал приготовления прямо под ним. Он не знал, где находится нужная могила, но в таком месте духи обязательно услышат зов даже на расстоянии.
В неярком свете символ, вырезанный в земле кончиком ножа, почти невозможно было рассмотреть, но Дьюар легко начертил его по памяти, а у мертвых все равно нет глаз. Полученный от Акилы платок лег в центр круга из старых рун. Внутри оказался небольшой амулет, заботливо сплетенный из жестких мужских волос — такими обменивались во время свадебных обрядов, дабы частица одного супруга всегда была с другим. Куда больше Дьюару пригодились бы волосы или хотя бы вещи предков пропавшего, но пришлось ограничиваться тем, что дали.
Он поджег от лампы связку пахучих трав, вдохнул, позволяя дыму унести с собой лишние мысли, после чего тем же ножом резанул свое запястье. Неприятно потянула легкая боль, привычная уже, поскольку делать это приходилось часто. Духи отозвались, едва прозвучали первые слова заклинания, и от их присутствия в воздухе потянуло нездешним холодом.
— Есть ли среди вас тот, кому принадлежат эти волосы? — обратился Дьюар к сгустившимся теням.
Тоненько поскрипывала цепь, на которой болтался чадящий фонарь. Тени жаждали силы и жизни, что таилась в крови некроманта. Они тянули к нему свои бесформенные то ли руки, то ли щупальца, но не могли коснуться — лишь обдавали холодом, потому что в надземном мире у них не было власти. Они могли получить лишь то, что Дьюар сам давал им, роняя капли в очерченный круг, и ради получения награды им приходилось отвечать.
— Нет, — шепот нескольких голосов вплетался в скрип цепи. — Мы не видим… Мы не знаем… Мы не встречали его. Ты ищешь не там!
«Жив, значит», — подумал Дьюар отрешенно. Для него было бы проще обнаружить духа среди мертвецов, упокоить его и забыть об этой истории, но раз тот еще ходит по земле, то умения некроманта больше ничем не помогут. Он отнял ладонь от пореза, позволяя скопившимся каплям упасть вниз, и духи заволновались, всем скопом бросаясь на желанную добычу. Дьюар подождал, пока они закончат, и задул огонь — ритуал был завершен.
***
Акила ждал у догорающих костров, несмотря на то, что большинство праздновавших уже разошлись. Некромант, как обычно и случалось во время ритуалов, забыл о времени и не торопился. Стоило Дьюару показаться на границе освещенного двора, как Акила тут же поднялся на ноги, с нескрываемым волнением вглядываясь в бледное лицо спутника.
— Как все прошло?
— Так же, как и всегда. — Дьюар заметил, что взгляд Акилы невольно тянется к заляпанной кровью ладони и торопливо натянул на нее рукав. — Я не нашел этого парня.
— Это же отлично, Дью! Стало быть, надежда Ольши не напрасна, и утром мы сможем ее обрадовать хоть этим… Определенно, такие вести следует приносить в начале дня, а не в его конце. Тем более, что нам отвели местечко в доме старосты, и после всех скитаний по лесам мы наконец-то сможем отдохнуть под настоящей крышей.
— Не будем упускать такую возможность.
Местечко оказалось и вправду под самой крышей, на сеновале. Сухое, тихое и уютное — по сравнению с ночевкой посреди леса так прямо благодать. Дьюар, взобравшись по шаткой лестнице, полной грудью вдохнул запах, в котором высохшие луговые травы мешались со свежей древесиной недавно переложенного настила. Диск луны завис прямо над круглым окошком, заполнив весь видимый участок неба, и в ее свете показалось, что даже по вечно хмурому лицу эльфа скользит улыбка. Блаженно растянувшись на мягкой подстилке, он наблюдал, как Акила скрпулезно сворачивает плащ и, опустившись на колени под окном, благодарит Магдару за еще один прожитый день. Веки отяжелели практически мгновенно, и в кои-то веки Дьюар позволил им сомкнуться без опасений, что неведомая опасность подкрадется из-за кустов. Спустя немного времени он ощутил, как под боком появилось тепло и зашуршало сено, приминаемое Акилой. Может, не с самого утра, но к вечеру день и впрямь сделался хорошим, хотя вряд ли в этом имелась хоть какая-то заслуга богов.
Комментарий к Глава 1
Имя “Аста” - сокрашение от “Астрид”, которое означает “Звезда” (по одной из версий перевода). Люди Алирна верят, что именно звезды хранят судьбу каждого человека.
========== Глава 2 ==========
Возможность выспаться — иногда самое ценное сокровище, которое выпадает на долю странствующего человека, а уж странствующего некроманта тем более. Дьюар провалился в сон, едва успев закрыть глаза, и как до странного приятно оказалось просто позволить себе забыться. Не стеречь костер половину ночи, не развешивать вокруг стоянки охранные амулеты, не прислушиваться к шепоту духов, а всего лишь закрыть глаза.
Казалось, он сделал это мгновение назад. В памяти не осталось никаких отголосков сна, а голова все еще была тяжелой, затуманенной усталостью даже больше, чем вечером. Мысли путались, беспорядочно мельтеша от схватки с обезумевшим духом к девчонке на лесной дороге и обратно. Но громкие испуганные голоса врывались на чердак откуда-то снизу и были вполне реалистичными, настоящими. Дьюар, нехотя разлепив глаза, огляделся. Сидевший рядом Акила выглядел встревоженным и растрепанным, как всполошившийся воробей. В предрассветных сумерках выражения его лица разобрать не удавалось — только глаза лихорадочно поблескивали, пока он спешно поднимался.