Стоявший рядом Акила громко, сквозь зубы, выдохнул.
— Я сделаю для вас, что смогу, добрые люди, но мне неведомо, какие пути избирает Магдара. Может быть, она и рассказала нам об Арвике устами этой малышки, но прямо сейчас она молчит. Пойдемте со мной, по одному.
Он поманил первого в очереди, оставляя за спиной притихшую, замершую в удивлении толпу и такого же притихшего, но чуть менее удивленного некроманта. Дьюар устало закатил глаза, предчувствуя долгое ожидание, но полный масштаб этого он тогда не сумел вообразить: солнце поднялось до высоты маячившей за деревней мельницы, немного повисело над ней, словно раздумывая, и тяжело перевалилось на другую сторону, а поток страждущих все не иссякал. Напротив, новые люди подходили со своими проблемами и болячками, заменяя тех, кто удалился с облегчением или с печалью. Спустя время, ушедшие начали возвращаться с корзинками и свертками в руках, стремясь отблагодарить бродячего лекаря, чем могли. Так начала таять и вторая половина дня, казавшаяся еще томительнее первой. Загорелся вечер, в окне горницы показался огонек свечи. Дьюар вдруг поймал себя на том, что уже второй раз умудрился задремать, сидя прямо на завалинке, и понял это только когда ткнулся головой во что-то мягкое.
— Да не бойся, не рассыплюсь, — весело усмехнулась Ида. Это ей на плечо некромант едва не завалился, но как подошла девушка — он припомнить не смог.
— Чего ты здесь забыла? Не больная вроде.
Она фыркнула.
— Снова грубишь. А я вот… — Ида отчего-то смутилась, ее щеки тронул легкий румянец, и она опустила глаза на куклу, которую держала на коленях. Сплетенная из свежей соломы и обряженная в красный сарафан, она должна была символизировать невесту на выданье. — Хочу получить благословение Магдары к следующему году, когда черед придет. Глядишь, женится на мне какой-нибудь приезжий торговец или менестрель и увезет меня отсюда!
Смущение как водой смыло. Ида хихикнула и проворно поднялась прямо навстречу открывающейся двери. Поздоровавшись с выходящей из дома старушкой, она подмигнула Дьюару и юркнула внутрь.
Вечер сгущался, толпа людей во дворе почти истаяла, а те, что еще не ушли, оставались скорее как зрители, нежели как просители, хотя Дьюар никак не мог взять в толк, что они надеются разглядеть отсюда — тень в окне, толику радости или горя в глазах выходящих, божественный свет изо всех щелей под крышей? Так или иначе, стоило появиться жене старосты, с непоколебимым видом приказавшей всем убираться восвояси, любопытные один за другим поспешили прочь, а вскоре после женщины вышел и Акила. Усталый с виду, но без той смертельной бледности, что лежала на его лице после борьбы с обезумевшим духом. Напротив, он весь буквально светился удовольствием от хорошо проделанной работы и без раздумий продолжил бы и дальше, если бы нашлись еще больные. Смахнув со лба непослушную рыжую прядь, травник блаженно потянулся, наконец-то позволив себе размять затекшую спину, и присел рядом с товарищем.
— Не серчай за эту задержку, — примирительно сказал он. — Местная знахарка недавно совсем слегла, а ее воспитанница еще слишком юна, чтобы как следует заменить бабку, вот люди и хворают… Зато теперь у нас есть припасы в дорогу и даже несколько монет, чтобы заплатить за ночлег на постоялом дворе.
Дьюар отрешенно кивнул. И то, и другое накануне зимы необходимо каждому путнику, что находится вдали от родного угла, но в то же время на языке вертелось совсем иное.
— Твоя девчонка может остаться здесь? После всего этого ее точно примут, даже если ее семью никто не знал…
— Дьюар! — взгляд серо-зеленых глаз еще никогда не был настолько укоризненным, почти обиженным. Впрочем, говорил травник совсем тихо, дабы не расслышала все еще хлопочущая во дворе хозяйка. — Тебе ли не знать, как опасен ребенок, не умеющий совладать с собственным даром? Аста не говорит с богами и не видит будущего. Я осмотрел ее, и теперь уверен: это были чары, которые она не могла контролировать. Мы не можем оставить ее тут, где никто не научит, как быть с пробудившейся силой.
— Не можем? Ты обещал, что мы отдадим ее в первый же дом, где ее согласятся взять!
Моментально вскипевшее раздражение, стоило только вспомнить о противной, мешающейся под ногами девчонке, грозило вот-вот вырваться наружу всем потоком… и тут же наткнулось на глухую стену твердого спокойствия, пошатнуть которую ему оказалось не под силу. Сколь бы ни был мягок и доверчив голос Акилы, в своем решении он ни на миг не колебался и совершенно точно мог бы прямо сейчас встать и уйти вместе с девчонкой, если бы не увидел другого выхода. Однако, казалось, травник с самого начала знал, что это не понадобится, потому что жесткость в его взгляде пропала так же быстро, как появилась, стоило Дьюару открыть рот.
— Ты ведь не собираешься оставить ее при себе насовсем?
— Не волнуйся. Мы подыщем ей более подходящий дом. Тот, где о ней и ее даре смогут позаботиться как надо: как ни крути, а ведь мы с тобой оба никудышные учителя…
========== Глава 3 ==========
Выехали утром, едва солнце осветило дорогу. К воротам, невзирая на ранний час, собралась приличная толпа — многие хотели лишний раз поблагодарить доброго лекаря, и еще больше народу — взглянуть на девочку, которую считали посланницей самой Магдары и воплощением ее чистой воли. Асте подарили новое платье взамен испорченного: теплое, из мягкой шерсти, с белым воротничком и даже небольшой вышивкой на груди. Счастливая до безобразия, она вертелась в седле перед Акилой и все будто норовила вывалиться. Дабы отвлечь ее, жена старосты сунула девочке в руки пышный, исходящий паром блин, и это в самом деле помогло: Аста ела медленно, причмокивая и облизывая масляные пальцы.
В отличие от нее, столь непоседливой после почти целого дня сна, Дьюар откровенно клевал носом. Пока произносились напутствия и благословения, он молчал, надвинув капюшон поглубже, и вступил в разговор только в тот момент, когда растроганные жители попытались всучить ему ту самую старую лютню.
— Мой «инструмент» здесь, — бросая на Акилу сердитый взгляд, Дьюар похлопал по притороченному за седлом вьюку. Толстая холстина надежно скрывала от любопытных мертвую сову, а по форме странной поклажи определить ее содержимое казалось затруднительным, так что дарители вежливо закивали и больше не пытались растормошить мрачного «менестреля».
***
— Староста сказал, что до ближайшего храма Магдары ехать два дня, — заговорил Акила, когда деревня осталась позади. — Если мы привезем Асту туда, жрецы наверняка сумеют о ней позаботиться.
— Почему не… — Дьюар оглянулся. Аста уже расправилась со своим угощением и теперь в упор смотрела на него. Внезапно подумалось, насколько большие и яркие у нее глаза — даже слишком большие для такого маленького личика, словно принадлежащие кому-то более взрослому. Сейчас Аста вела себя так же беспечно, как и раньше, словно не помнила ни о каких видениях и голосах, приходивших к ней во время транса. Но стоило только поймать этот ее взгляд, и выдумки крестьян уже не казались такими глупыми.
— Храм так храм. Только поехали быстрее. Может, нам даже повезет как-нибудь сократить путь.
Акила почему-то покосился на него так, будто впервые видел.
— Аста — всего лишь ребенок, которому слишком рано открылась та сторона мира, откуда происходит все магическое. Ты ведь не боишься ее?
Насмешки в этом вопросе не прозвучало, однако Дьюар все равно ее услышал — она повторялась глубоко в подсознании с малых лет, когда грубоватый голос наставника раз за разом повторял: «Ты что, боишься этого призрака? Тебе страшно ночевать на кладбище? У тебя трясутся поджилки от одного вида этого трупа?».