И шёл он, к радости самой Даши, не от кота. Будто сам дом вздыхал, набирал воздух полной грудью, приосанившись, а потом выдыхал, возвращаясь в нормальное положение. Свистел ветер в окнах, лампа гудела – её приходилось включать, потому что солнце не показывалось уже ни одну неделю, и даже днём в доме царил полумрак.
Даша обошла дом, потом, закутавшись в куртку и наспех намотав шарф, сделала то же самое с участком. У Витьки шёл дым из трубы, в окнах было светло. Другие соседи приезжали только летом, и половину года дом пустовал.
Он стоял у дороги, и, если её перейти, начиналось поле. Когда-то здесь сеяли пшеницу, но, сколько Даша себя помнила, оно всегда было заброшено, из-за чего поросло сорняками. Некоторые из них, например, полынь и крапиву, бабушка даже запасала, из последней даже пекла пироги в сезон. Если идти наискось в правую сторону, вскоре начинался лес. Он не был богат грибами или земляникой, потому и ходили туда редко. И то те, на кого потом тыкали пальцем и шептались.
Конечно же, Зинаида Григорьевна была в их числе.
Но Дашу с собой никогда не брала: оставляла либо у соседей, когда те ещё не продали дом и хорошо общались с её семьей, либо одну, наказав запереть дверь и никому не открывать.
Что ей было там нужно, Даша так и не смогла выведать, а пойти следом ей не позволяло воспитание. Сколько бы мама ни гнобила бабушку, маленькая Даша всегда слушалась именно старшую.
Ну, почти всегда. Но в большинстве случаев точно!
По возвращении домой её ожидало то же зрелище: Рыжий сидел над тазом и лапой пытался выловить щуку. Она клацала зубами, отпугивая, и металась от стенки к стенке. Даша вдруг подумала, если соотнести их размеры, ещё не понятно, кто из них добыча.
Щука вместе с частью воды отправилась в большой пластиковый пакет – Даша боялась, что в ведре не сможет дотащить её до озера. Да, другого выхода она не видела: только вернуть это зубастое чудовище в его естественную среду обитания. Разделать, – или что там с рыбами делают? – она всё равно не сможет, а просто убить у неё рука не поднимется. Да и страшновато как-то даже трогать её было: щука совсем не беззащитное существо. Можно было просто слить воду, и рыба бы сама задохнулась, но Дашка всё равно бы не смогла за этим наблюдать.
Большое спасибо тебе, Витька, за заботу, конечно.
– Ел бы свою рыбу сам и не портил бы другим жизнь, – ворчала себе под нос Даша, волоча за собой пакет к воротам.
На улице уже смеркалось. Нужно было поторопиться, чтобы успеть дотемна.
И как этот день прошёл так быстро? Будто несколько часов она потеряла, выронила по дороге в магазин вместе с ненужными бумажками, накопившимися в карманах. А, может, время в этой деревне вовсе шло как-то по-своему, непонятно для Даши и других городских жителей. Она и в детстве замечала, что дни куда-то утекают, просачиваются сквозь пальцы и, сколько ни пытайся удержать, всё равно исчезнут. Маленькая девочка не могла этого объяснить, а когда пыталась, ей говорили, чтобы она больше думала о куклах и песочнице. С тех пор желания делиться у неё не осталось.
В городе всё было по-другому.
Но, к удивлению самой Даши, её больше туда не тянуло. Ни то горе не давало покинуть место, где каждый угол был пропитан воспоминаниями, ни то чувство, что её кто-то ждет, так и не появилось.
Бабушка ждала её всегда. А там, за три сотни километров, даже родительский дом оказался совсем чужим, ни то, что квартира, которую она снимала с подругой.
Которая, как выяснилось, и не подругой была вовсе. Она отказалась поехать с Дашей, и за всё время, что её не было, даже ни разу не позвонила.
Родители тоже не жаждали услышать её, раз ни на городском, ни на мобильном не было ни одного дозвона. Даже дядя Фома, так жаждущий подзаработать на смерти матери, и тот пропал с радаров.
Как она здесь? Смогла ли разогреть дом, поспать после стольких нервов? Может, вовсе сошла с ума и из окна выпрыгнула на кучу разломанных блоков. Или заблудилась.
Но никого из них не переживал за Дашу настолько, чтобы сделать одолжение и нажать, наконец, эти две кнопки, чтобы задать простой вопрос:
– Ты там как?
А здесь, в бабушкином доме ещё чувствовался дух прошлой хозяйки. Переживать её потерю в этих стенах было чуть легче.
Над озером стелился туман. Вода почти не показывалась под облаком, зависшим над зеркальной гладью. Ещё издалека Даша заметила, что на берегу кто-то сидит, потому сделала круг больше, чтобы не мешать и подойти к воде с другой стороны.
Уже когда она приблизилась к озеру, спрятавшись за деревом, до ушей донеслись голоса. И один из них, мужской, Даша не могла не узнать.