— Дура. Я помочь хочу. Думаешь, когда твои дети орать от голода будут, боевики их не пристрелят, как пацана того?
— Не надо мне помогать, я сама себе помогу.
Он прав. Надо что-то делать. Время идет. Может быть, Яша и потерпит, а Тая начнет хныкать, она слишком маленькая. Я уложила их рядом, накрыла своей курткой и пошла к выходу, подняв руки вверх.
— Куда прешься?
Один из боевиков преградил мне выход из автобуса.
— В туалет хочу.
— Зачастили с туалетом, да? Терпи до утра.
Я заставила себя проглотить жуткую неприязнь и чувство, что меня разрывает от страха и ненависти. Заставила себя улыбнуться.
— Не могу терпеть. Ну очень надо. Пожалуйста, сжальтесь над девушкой. Вы ведь мужчина… настоящий мужчина, не чета нашим. Никогда русские не нравились…
Бородач ухмыльнулся.
— Хитрая сучка, знает, как подластиться. Ты только болтать сладко умеешь или еще чем порадуешь?
— Может, и порадую.
Я не просто рисковала, а ужасно рисковала, и мне надо было отправить смску Изгою. Срочно и очень быстро. Он отследит звонок, и нас найдут. Это единственная надежда.
— Зовут как?
— Дарина.
Я намеренно не меняла свое имя. Может, пригодится, что он знает настоящее.
— Спускайся, Дарина.
Подал мне руку, и я, схватившись за нее, спрыгнула с подножки.
— Че там у тебя, Закир?
— Девочку в туалет проведу.
— Проведи-проведи.
Они заржали, а я судорожно сглотнула. Если полезет ко мне там в кустах, что я делать буду? Как отбиваться от него, в автобусе дети. Прирезать даже не смогу.
— Красивый ты, Дарина. Стройный, волосы красивый. Муж есть?
— Есть.
— Плохо.
Идет сзади, а я оглядываюсь по сторонам, чувствуя, что заводит в лес, и не отобьюсь от него потом.
— Я это… я сама, ладно? Я быстро.
— Ну давай. Только не долго.
Зашла за кусты и присела на корточки, быстро сотовый достала.
— А у меня русский девушка был. Тоже красивый. Не такой, как ты, но симпатичный. Изменил мне, и я ей шею свернул. Жалко ее был. Очень жалко.
"Нас взяли в заложники возле какого-то ущелья, несколько километров от границы с Чечней. Их пятеро. Вооружены. Есть рации".
— Ты скоро там?
— Скоро-скоро. Иду.
Сунула телефон за штанину в носок, едва успела, как Закир кусты раздвинул и ко мне шагнул.
— А что ты стоишь?
Брови на носу свел и смотрит исподлобья.
— Ты что здесь делал, а? Дарина?
— Штаны застегивала и тебя ждала. Девушки парней сами звать стесняются.
А сама в кармане нож нащупала. Не смогу я. Не смогу даже ради детей. Потом только горло себе резать.
— Какая ты… Ну я пришел.
Шагнул ко мне, и в эту секунду раздались крики со стороны автобуса.
— Закир. Сюда иди.
Он выругался на своем, кивнул мне, чтоб за ним шла. А я Богу тихо помолилась, спасибо сказала. Когда к автобусу подошли, я увидела того мужика, что за мной сзади сидел, он на земле валялся со связанными руками и кляпом во рту, на лице кровоподтеки.
— Удрать хотел. Выскочил из автобуса и побежал.
— Так че мне мешал? Пристрелил бы и все.
— Аслан сказал больше никого не убивать.
— Та ладно, одним ублюдком меньше.
— Я приказы не нарушаю. Засунь его обратно в автобус.
— А что там с обменом?
— Пока нет новостей. Аслан переговоры ведет, когда Назира согласятся отпустить, даст нам знать.
— А если не согласятся?
— Он им сутки дал, потом расстреливать заложников будем. Таков его приказ.
"— Зверь дошел до финиша и идет сюда.
Ахмед резко обернулся к ним, дернул меня к себе с такой силой, что я подвернула ногу и повисла у него на руке.
— Ты же сказал, что Эдик пошел по его следу, мать твою.
Рустам судорожно сглотнул слюну и, быстро посмотрев на Марата, хрипло сказал:
— Эдик мертв. Болтается на финишной ленте. Прямо у болота. Зверь заманил его в трясину, а потом пристрелил. Тело повесил напротив камер. Посмотри сам.
Ахмед с тихим рычанием погнул вилку, потом схватил меня за волосы и потащил на веранду. Гости стояли в полной тишине и смотрели на экраны — там, на красной ленте, перекинутой через ветку дерева, раскачивался труп мужчины в камуфляжном костюме с залитым кровью лицом. Словно насмешка, в кадр попадала сама лента, а на ней белыми буквами написано "финиш".
Но я уже не смотрела на экраны — я увидела Максима. Он приближался к дому со стороны леса, слегка прихрамывая, с ружьем в одной руке и окровавленным ножом в другой. Гости притихли, они тоже смотрели на него. А у меня колени начали подгибаться.
— У нас за воротами несколько тачек с Воронами, Ахмед, — тихо сказал Марат. — Если он отсюда не выйдет — начнется бойня.