— Почему это происходит? Разве это правильно с точки зрения выживания рода?
— Это происходит, потому что в нашей с тобой популяции самцов и самок рождается примерно одинаковое количество. Мне думается, именно поэтому эволюция пошла по пути наименьшей потери жизненных сил, которые неминуемо тратились бы на взаимные, смертельные разборки между самцами, главной причиной которых было бы право на обладание самками. Наши с тобой предки предпочли вести асоциальную жизнь одиноких индивидуалистов, оторванных от общества. Однако этим эгоистам, однажды, обычно осенью, приходится все-таки, по зову природы, пытаться обзавестись потомством. Из-за чего они, единственный раз в жизни, начинают искать себе подобных. При этом, встречая более сильного претендента, слабый самец без боя уступает ему самку.
— Но ведь законы естественного отбора говорят, что в результате таких, как ты выразился «смертельных разборок», для воспроизводства рода оставались бы самые сильные и жизнеспособные осьминоги-самцы.
— Во-первых, это происходит безо всякого «избиения младенцев»: просто слабый претендент добровольно уступает место сильному. Наши самки откладывают до 100 тысяч яиц за один раз. Ты можешь себе представить, сколько требуется сил для их оплодотворения. А если бы все самцы бились до последней капли крови, то сколько бы их оставалось для воспроизводства здорового или не совсем здорового потомства. Тем более что моря и океаны, и не только наполнены хищниками, желающими полакомиться нашим мясом.
— Что ты имеешь в виду, говоря о хищниках, наполняющих что-то вне океана?
— Это двуногие и двурукие существа, которые живут на суше. Мы их называем нусами, я как-нибудь расскажу тебе о них. А сейчас скажу только, что они истребляют в больших количествах не только осьминогов, но и всех водных обитателей.
— Тогда это не влияет на соотношение между водными хищниками и их жертвами.
— Ты прав, но количество осьминогов обоего пола в результате их деятельности сокращается. Поэтому выбранная нашими предками стратегия выживания по любому оправдывает себя с количественной стороны. Возможно еще, что такой путь развития связан с физиологическими особенностями осьминогов. Мы мягкотелые «интеллигенты», у нас большие головы и слабая психика, мы всего боимся, склонны к панике и готовы броситься наутек при первой угрозе. В брачный сезон наши самцы предусмотрительно избегают участия в «рыцарских турнирах» с целью добиться благосклонности «прекрасных дам». Чтобы не быть съеденными, они, с грустью, укротив бурлящую кровь и плоть, покидают своих возлюбленных. Правда, часть из них находят, хотя и слабое, утешение в спаривании с такими же отвергнутыми самцами.
— Фу, какая гадость.
— Жизнь сложна, когда-нибудь ты поймешь, что любое существо на этой планете стремится хотя бы раз в жизни вырваться из своего одиночества.
— Теперь я понимаю, насколько нам с тобой повезло. Ты тот избранный, который получил право на продолжение рода и ты до сих пор не погиб, и можешь нас научить выживать в этом мире.
В этом месте вся малышня образовала вокруг взрослого осьминога тесный круг, уставившись на него своими огромными, черными глазами. Растроганный отец, оглядев свое многочисленное потомство нежным взглядом, сказал:
— Жизнь осьминогов коротка и опасна, поэтому вам нужно, успеть насладиться ею, и успеть продолжить свой род. А первое, чему вы должны научиться, это строить себе укрытия из камней и прятаться от хищников, меняя свою окраску под цвет дна, на котором вы отдыхаете. Этим мы с вами займемся прямо сейчас. Каждый должен выбрать себе место на дне и попробовать спрятаться там, изменив свою окраску.
Когда Зевс, первым успешно справился с заданием, он подплыл к отцу и спросил:
— Мне неловко говорить об этом, но все-таки, когда ты умрешь, какую часть твоего тела мне лучше всего будет съесть?
— Я сначала понаблюдаю за тобой, и потом скажу, в чем именно ты больше всего нуждаешься.
Первым делом, папа-осьминог научил свой выводок, какую живность можно употреблять в пищу. Как отщипывать кусочки со стрекательными клетками от медуз и выставлять их перед собой при встрече с хищными рыбами, пока у осьминожьей детворы у самой не вырастут сильные щупальца, большой «клюв» как у попугаев вместо рта и они не обзаведутся ядовитой слюной. Затем он стал учить их как прятаться в расселинах и строить себе укрытия. Зевс и остальной молодняк внимательно смотрели, как взрослый осьминог закапывался в песок на дне, или забирался в узкую расщелину между скал, или сооружал себе из камней небольшой холмик, в середине которого оставлял углубление, и заползал туда, прикрывая его сверху запасенным для этого камнем. За это время два его детеныша пали жертвой мурен и один был проглочен взрослым осьминогом, который оказался в той самой щели между камнями, куда малыш хотел спрятаться. Папаша не стал горевать о погибших, а просто направил свое потомство под предводительством Зевса в сторону большого, кораллового рифа. Там он нашел просторную пещеру, в которой они должны были продолжить свои занятия в относительной безопасности. Эта огромная впадина, образованная причудливым ростом коралловых рифов, имела только одно входное отверстие. Зевс с отцом заложили его камнями. Дальнейшее обучение прошло спокойно. Расщелина оказалась настоящей «пещерой сокровищ сорока разбойников» из сказки об Аладдине. В воде и песке там водилось немереное число мелких рачков, личинок и других «нескончаемых» мизерных обитателей морского дна, составлявших главный корм для осьминожьей детворы. Детеныши росли не по дням, а по часам, Зевс, схватывающий все на лету и быстрее всех выполнявший задания, часто оставался с отцом наедине и подолгу с ним беседовал о жизни морских обитателей. Отец был горд успехами своего старшего сына и потому, почувствовав усталость и приближение смерти, оставил его главным вместо себя. Прощаясь с Зевсом, он с видимым удовольствием сказал свому отпрыску: