На днях или раньше

С того раза, как только заступят в ночное дежурство, слышу мотоцикл. Приходят, сидят. Вина приносили. Девчонки пили, я не пила., Я, дура, и думала, что к ним ходят. А потом снова узнала, что поспорили, кто первый. На меня спорили… Юрка гитару возьмет, играет. Плохо, конечно. Два-три аккорда, но придуривался, брал лампочку электрическую и делал будто гавайскую гитару. Дернет струну и по ней лампочкой. Струна аж стонет… Да вот, — сказала Марина, вдруг отрываясь от стола. Достала из гардероба общую тетрадь. — Вот. Девчонки многие песни списали. Вы посмотрите, если интересно, а я, извините, на минутку.

В общей тетради было много песен. Перед тем как начать смотреть их, Сергей послушал быстрые шаги уходящей Марины и вздохнул: «Девчонки пили, девчонки курили, но родила-то ты».

Подбор песен был забавным. Сергей прочел несколько.

В дорогу, в дорогу!
Осталось нам немного
Носить свои петлички, погоны и лычки.
Ну что же, ну что же,
Кто побыл в нашей коже,
Тот больше не захочет носить ее опять.

Припев:
Мы будем галстуки с тобой носить,
Без увольнительной в кино ходить,
С чужими женами гулять
И никому не козырять…

Другая, видимо, тоже была вывезена из армии.

На станции одной обыкновенной
Сидел военный,
Большой нахал.
Он был поручик, но, друзья,
До женских ручек и разных штучек
Был генерал.

Еще страница.

А нам бы в Африку (2 раза),
А нам бы в тропики,
Где ходят дикие слоны и антилопы-гну.
Где бегемотики ломают дротики,
Они хоть дикие, но тоже за войну!
А-а-а-а! (2 раза).

«Куда она пошла? — подумал Сергей. — Звонить этому Игорю?» Он представил Сашенькину кроватку здесь, в добавление к трем взрослым, представил, как милиционер под гавайскую гитару поет это: а-а-а-а!

Неясный шум резко усилился и превратился в музыку, когда Сергей открыл окно. Открыл пошире, чтоб проветрилось. Внизу, на площадке для просушки белья, но что? Сергей не мог подобрать глагола. Танцевали? Плясали? Скорее, бесновались. Все были похожи, все в джинсах, у всех болтались длинные волосы, многие курили на ходу. Никаких пар, общий кипящий котел. Особенно ударяли под слова:

Любите, пока любится!
Ревнуйте, пока ревнуется!
Страдайте, пока страдается!
Мечтайте, пока мечтается!

Щурясь и сильнее вглядываясь, Сергей навалился на подоконник и ощутил живот. «Куда тебе жениться, пузатому, — усмехнулся он, — у этих вот не будет полноты». Вдруг Сергей увидел — или показалось? — что одна прыгающая фигура похожа на Марину. «Ушла плясать!» — обожгло его. Другая фигура показалась похожей на Наташу, третья на Нину.

В стороне стояла милицейская коляска.

Открылась дверь, вернулась Марина, зажгла свет. Наваждение исчезло. Была она не в джинсах, в платье. Про тетрадку она и не спросила.

— Ведь вы с работы, еще не ужинали, давайте вместе поужинаем.

Марина смутилась.

— Не здесь, поедем куда-нибудь.

— В таком платье?

— Прекрасное платье.

Ока начала причесываться и скоро повернулась.

— Как лучше, открыть лоб или с челкой?

— Воля ваша.

— Пет, вы же больше видели.

«Потрясающе», — думал он.

Потом она подвела глаза и спросила, какой лучше. Сергей послушно сравнил, но глаз не увидел, только черные обводы.

Удачно попалось такси.

— Вы сильно устаете на работе?

— Сегодня нет. А иногда, особенно верхние этажи, так умучаешься, так нанянчишься с компрессором, ой! Шланги не достают, все вручную.

Такси обогнуло общежитие, и еще раз мелькнула площадка с беснующимися людьми. Над площадкой висел синий дым.