— Какая неожиданность, господин Пьер. Какая приятная неожиданность. Я так счастлив вас видеть. Я уже все знаю. Сюда забегал господин корреспондент Пиксон выпить стакан вермута. Вы герой, господин Пьер! И столько страданий… Да, вы знаете, что Поль вернулся? Мадам Аннета уже рассказала вам? Ах, мы так много говорили о вас с Полем. И так жалели. О, Поль теперь полковник. И кавалер ордена Почетного Легиона. Он будет так доволен. О, господин Пьер. Вы неплохо выглядите. И эта седина вам к лицу. А мадам Аннета? Как вы нашли мадам Аннету? Какие события, какие приключения! Это интереснее романов господина Дюма… Сюда… Сюда… За ваш столик. Сегодня я угощаю вас моим старым бургонским. Мне все-таки удалось сохранить пару бутылок.
Он был все таким же говоруном и весельчаком, этот старый милый Жан Мильпо. Он без конца спрашивал и не давал возможности отвечать. И даже круглый животик его мало уменьшился.
Они сидели за своим постоянным столиком у колонны, они пили старое бургонское из неприкосновенных запасов Жана Мильпо. Как будто не было этих прошедших пяти лет. Как будто только что опустился занавес. Отелло снял свои генеральские доспехи. Дездемона вернулась к жизни. И они зашли в «Старую Францию», как обычно, по дороге домой.
С громким смехом и криками ввалилась компания американских офицеров.
Все четверо были уже навеселе. Немолодой плечистый майор, судя по всему, задавал тон в этой компании. Каждое его слово встречалось раскатами хохота.
Они заняли большой стол неподалеку от колонны.
— Эй, хозяин! Виски! И коктейли! — крикнул майор. — Лейтенант Уилби, командируетесь к стойке для выбора коктейлей. Посвирепее!
Но совсем молодой лейтенант Уилби увидел Аннету и сидел как зачарованный, не сводя с нее глаз.
— Эге. Лейтенант Уилби уже попал в сети. В былое время старик поймал золотую рыбку. Теперь все изменилось в мире. Золотая рыбка поймала нашего старика Уилби.
Под общий смех покрасневший, как девушка, лейтенант отправился за коктейлями.
Офицеры выпили, стали еще шумнее. Они оценивающе поглядывали на Аннету и обменивались недвусмысленными остротами. Особенно усердствовал майор.
— За красивых женщин! — поднял он свой бокал, и все офицеры обернулись к Аннете.
Пьер чувствовал, как стучит кровь в висках. Он стиснул зубы.
— Аннета. Пойдем домой. Они так смотрят на тебя…
— Ну что ты, Пьер. Разве можно запретить смотреть на женщину, на не очень уродливую женщину и выпить за ее здоровье?! Это же наши друзья, американцы.
— Девочка моя, — умоляюще повторил Пьер, — уйдем, пока не поздно. — Его взгляд скрестился со взглядом американского майора. И вдруг Пьеру показалось, что это доктор Фенстер смотрит на него своими холодными рыбьими глазами.
Майор встал и пошел к столу Пьера, покачиваясь и похлопывая стеком по блестящим крагам.
— Почему вы не выпили с нами за красивых женщин? — резко спросил он.
Пьер поднялся. Шрам на его шее побагровел. Потемнело в глазах.
Фенстер. Живой Фенстер стоял перед ним.
— Я не позволю так говорить со мной! — крикнул Пьер.
— Ах так, — поднял голос майор. — Ты еще смеешь грубить мне. Ты сидишь здесь с белой женщиной, черная образина, и грубишь американскому офицеру. Вон! Вон отсюда!
— Не надо так. Не надо, — звонко закричала Аннета. — Это мой муж. Пьер Трувиль. Это знаменитый французский артист. Он помог американцам.
— Отойдите, девушка, — хрипло выдавил майор. — Мы сейчас будем учить этого черномазого.
Он поднял стек. Но Пьер перехватил его, вырвал и сломал.
— Ребята! — закричал майор. — Ребята! Негр поднял руку на американского офицера.
Двое оставили свой стол и бросились к Пьеру. Раздался звон разбитых бокалов, треск ломаемых стульев.
Жан Мильпо выскочил из-за стойки:
— Господа! Это лучший Отелло в мире. Мадам Аннета, надо бежать за полицией.
Аннета выскользнула из кафе.
— Друзья! — кричал он. — Не нужно жестокости. Это Франция. Этот негр — француз. Вы позорите Америку, майор! Я поставлю в известность генерала.
Но ничего уже нельзя было сделать. Пьера бросили на пол. Его били ножками стульев, его топтали ногами. Он лежал на спине и видел над собой налитые кровью глаза Феистера.
— Джунгли, — прошептал он, теряя сознание. — Джунгли.
Когда Аннета прибежала с полицейским комиссаром, кафе было пусто. На пороге лежал, вытянувшись во весь рост, окровавленный, страшный Пьер Трувиль — лучший Отелло в мире, гордость французского искусства. Широко открытые глаза его, не мигая, смотрели в темное, бесстрастное парижское небо.