Бывший учитель, конечно, помнил незабываемые события той поры. И вот на другой день в бараке состоялось «торжественное заседание». Степан Бердников рассказывал о коммунарах, и его слова тут же переводили на французский, польский, испанский, чешский…
Позднее, когда лектор «оправдал доверие», ему поручили подготовить очерк краткого курса истории партии, и он трудился над ним около трех месяцев, восстанавливая по памяти, по крупицам, что было близко и дорого сердцу. Работал Бердников ночами в яме пятьдесят первого блока, а на постах, охраняя его, стояли верные товарищи…
Много выдумки вкладывали узники, чтобы заполнить тетрадный листок — подпольную газету «Правда пленных» — острыми, разящими заметками. Газету писали от руки так же, как листовки и воззвания.
Из уст в уста передавались шутки, антифашистские анекдоты, фронтовые веселые эпизоды. А позднее организовали и подпольную художественную самодеятельность. В дни советских праздников ставили настоящие концерты, конечно, в строгой конспирации.
Все, что могло укрепить веру в победу, прибавить сил в борьбе — и песню, и стих — подпольщики брали на вооружение.
Военная организация с каждым днем росла, ее пополняли новые отважные люди. За несколько дней до восстания в лагере было 178 боевых групп (каждая группа — из трех-пяти подготовленных в военном отношении человек), в том числе 56 советских групп. Интернациональный подпольный центр объединял в своих рядах восемьсот пятьдесят человек.
Руководители интернационального и русского центров отдавали отчет в том, что, когда вспыхнет восстание, оружие потребуется всем. Выручили подпольщики-изобретатели.
Лейтенант-артиллерист Павел Лысенко (по лагерю Олег Миронов) до войны работал преподавателем химии. Через австрийского коммуниста Густава Вегера ему удалось поступить на работу в парфюмерную мастерскую. Гитлеровцы и здесь организовали «гешефт», продавая в лагерном магазине товары, изготовленные заключенными. Там в подвале магазина и начались тайные эксперименты Павла Лысенко. В мастерской работало всего двое: русский и поляк.
Польский товарищ оказался надежным помощником. Павел «колдовал» с колбами, обрабатывал вату серной и азотной кислотой. День за днем шли упорные опыты. Настойчивости экспериментатора мог бы позавидовать любой ученый. Наконец, радость победы: кустарный способ получения взрывчатки найден!
Москвич токарь Борис Сироткин предложил макет ручной гранаты. Подпольщики изготовили первую гранату, но как она будет действовать? Опробовать гранату решил Павел Лысенко.
Подвал мастерской. Ящик с песком, где должна взорваться граната. Павел выдергивает чеку — мгновенный взрыв и пронзительная боль в бедре: в него впился осколок.
Изобретатели не догадались заключить бикфордов шнур в трубку, и искры сразу попали на взрывчатку. В следующей гранате это учли, на корпусе ее сделали насечку, чтобы увеличить число осколков.
Второе испытание принесло успех. К апрелю 1945 года у русских подпольщиков в «арсенале» хранилось сто пятьдесят гранат.
На военном заводе «Густлов-верке» заключенные похищали части пистолетов, винтовок и находили десятки хитроумных способов, чтобы перенести их в лагерь. Ночами в шестой комнате седьмого барака или в умывальнике Вячеслав Железняк, Алексей Орлов и другие подгоняли детали, собирали пистолеты. В слесарных мастерских в ночную смену подпольщики готовили финские ножи. Врач Карнаухов возглавил группу по изготовлению бутылок с зажигательной смесью.
У немецких товарищей появился легкий пулемет. Зимой 1945 года в Бухенвальд прибыл с востока транспорт заключенных. Дорогой многих из них погибли от холода (везли их на открытых платформах) и голода.
В единственном из всего эшелона крытом вагоне узники Бухенвальда, увозившие трупы в крематорий, обнаружили пулемет, коробку с патронами. Немецкие товарищи сумели погрузить пулемет на тележку и под трупами доставить в крематорий. Оттуда его переправили в подпольный арсенал.
Неудача при первом испытании гранаты встревожила Степана Бакланова. И это понятно: больше половины оружия в «арсенале» было изготовлено и собрано подпольщиками. Собирали хоть и знающие люди, но работать им приходилось тайно, зачастую в спешке. Что, если в решающую минуту пистолеты и винтовки «собственного образца» подведут? Остро стоял вопрос об испытании оружия. Заговорил об этом с Николаем Симаковым. Николай задумался, потом хлопнул товарища по плечу, пошутил:
— Обратимся к лагерному начальству. Авось, предоставит стрельбище. А за мишенями дело не станет…