— Я уже иду. Только выберу верный ход.
— Ты сидишь здесь уже два часа. Неужели никак не получается?
— Нет, — устало вздыхает Фредди, снова возвращаясь к развернувшей на доске, перед ним, партии. — Я сам себя завёл в угол, кажется. Ничего не подходит.
— Сходи королевой, — пожимает плечами Флоренс, целуя его в открытую шею и отходя.
— Но ведь так не делают…
— А ты сделай!
На следующий день он ввёл соперника в ступор именно этим ходом и победил…
— Фредерик, вы меня слышите? Что с вами?
— Фредди, что с тобой?
Она ловит его за миг до падения, каким-то чудом удерживая, и дотаскивает до дивана. Одной рукой торопливо пуговицы душащего воротника расстёгивает, другой пульс просчитывает.
— Это ничего… Я просто устал, Флоренс, честно, — шепчет он, сам себе не веря.
— Ты заболел!
Она губами на миг к его лбу прижимается, убеждаясь в справедливости своего суждения. Вскакивает, отправляясь искать в ящиках какие-никакие жаропонижающие и ещё чего-нибудь. Фредди, вопреки своей обычной манере, даже не спорит, выпивая всё и ныряя под одеяло. Таблеки ещё подействовать не успели, и его колотит нещадно.
Флоренс к нему забирается, обнимает, теплом своим грея. Он шепчет тихо, отбрыкиваясь вяло:
— Тоже заболеешь.
— Лежи уж, чудо. Мне здесь мёртвый скандалист не нужен. Решат, что я тебя задушила от нежности чувств.
Фредди улыбается чуть дёрганно, замирает, дрожь противную унять пытаясь и поражение раз за разом терпя. Вспоминает, как они утром расстались, и бормочет:
— Прости меня. Я утром… переборщил.
— Уже простила. Расслабься, легче будет.
— Ты знаешь, — говорит он спустя некоторое время, когда озноб отпускает и его в сон клонить начинает, — я ведь до тебя не любил никого. Ты у меня первая и единственная. Ты так нужна мне, Флоренс. Я так тебя люблю…
— Спи, Фредди! Давай оствим откровения до тех времён, когда у тебя температуры не будет. Ты же не соображаешь сейчас ничего, — улыбается Флоренс, целуя его в растрёпанную макушку и чувствуя тепло, где-то возле сердца уютным клубочком свернувшееся.
— Я люблю тебя, — упрямо повторяет он, сжимая под одеялом её руку.
— Я тебя тоже люблю, — шепчет она, хотя и видит, что он уже заснул. Она всю ночь перебирает тёмные пряди, следя, чтобы из-за температуры кошмары не мучали больше обычного…
— Фредирик Трампер!
Это всё было так недавно, так реально, так близко, так тепло, так искренне, так сильно, а теперь… Лишь одиночество и холод, пустота и одиночество, боль и одиночество…
О-д-и-н-о-ч-е-с-т-в-о.
Пустая квартира и ночные кошмары… Личное безумие и страхи… Холод и бессилие.
О-д-и-н-о-ч-е-с-т-в-о.
Сотни врагов и ледяные взгляды… Насмешки и вечные издёвки… Всеобщая ненависть к нему.
О-д-и-н-о-ч-е-с-т-в-о.
И больше не за кого зацепиться… Она оставила, предала, ушла, стала такой же, как все они, она тоже считает его безумцем без чувств и души…
— О, я вижу вы уже познакомились!
Фредди вздрагивает, услышав звучный голос только что вошедшего Молокова. Стремительно выпрямляется и сжимает дрожащие ладони в кулаки, проследив за взглядом Светланы. Воссоздаёт на лице подобие привычной маски безразличия и холода, отступая в сторону и говоря в пространство:
— Да, познакомились. Она ждала вас.
Светлана всё же успевает увидеть тот момент, который ей больше никогда не удаётся забыть, и он пробирает её ледяной жутью — тот самый миг, когда безумная смесь из ненависти, боли, любви, надежды, страхов, веры, счастья, отчаяния, злости и сотни иных чувств, которым очень сложно было подобрать название, оказались просто заперты за тонкой коркой льда, покрывшего потемневший взгляд серо-зелёных глаз. Полный контроль над своими чувствами, полная ограждённость от окружающих, прочная стена, за которой скрываются терзания, медленно убивающие его, самого скандального игрока в истории шахмат…
========== Знакомство ==========
Комментарий к Знакомство
Не имею никакого понятия, как по канону познакомились Флоренс и Фредди, поэтому решила придумать сама.
Очередной небольшой чемпионат по шахматам. Фредди даже и не помнил толком, зачем решил поучаствовать, ибо профессиональных и достойных соперников для него здесь точно не было. Кажется, его сподвигла на это скука.
Драматично вздохнув, он изогнул кисть, поставив красивый мат, и поднялся, чуть прогибая уставшую от сидения спину. «В конце концов, тренировка ещё никому не вредила», — подумал он, выходя из зала и тут же попадая под вспышки фотокамер и шквал вопросов.
Фредди обречённо выругался в полголоса. Он совершенно забыл про «извечную неприятность», полностью и целиком растворившись в игре. Журналисты просто не могли не урвать момент, когда можно заработь себе имя на чужой популярности, как впрочем было и всегда.
Бросив пару привычно ядовитых фраз, Фредди скрестил руки в почти что защитном жесте и пошёл прочь, растолкав толпу.
Он шёл, чувствуя, как сердце билось в горле, сбивая дыхание и отдаваясь в висках болью. Толпа. Слишком много людей, слишком много недосказанной злости в их взглядах, слишком много шума, криков, очень громких звуков… Фредди зарычал сам на себя, на свои слабости, которые до сих пор терзали, не давая спокойно жить. Всё тот же страх людей и шума, выливающийся в состояние, опасно граничащее с паникой.
— Простите, с вами всё в порядке?
Незнакомый голос прокрался сквозь пелену, осторожно кольнув в сознание. Фредди вздрогнул и невольно отшатнулся от стоящей слишком близко девушки.
— Да, всё отлично, — чуть прохладно отозвался он, настороженно прищурившись и игнорируя усиливающуюся головную боль.
У девушки были ярко-рыжие длинные волосы, тёмные радужки глаз с зеленоватым отливом, аккуратные губы и слишком внимательный, словно что-то ищущий, взгляд, который Фредди сразу не понравился, поскольку он не любил, когда его пытались прочесть.
— Уверены? Мне показалось, что вы потеряны…
— Вам показалось, — перебил Фредди, отворачиваясь и направляясь дальше.
В гостиничном номере он всё же упал, потеряв сознание.
***
Если все состязания, произошедшие в этом городе, до этого были похожи по уровню на какие-то школьные турниры, то теперь начинались воистину интересные и сложные партии, где каждый из соперников чего-то стоил и отстаиваил своё звание.
Фредди просчитывал очередной ход, отмечая краем сознания, что последние несолько суток почти без нормального сна явно не собираются способствовать верным решениям и душевному равновесию.
Всё-таки заведя очередного противника в угол, Фредди поднялся, с привычной улыбкой выходя из зала. Он знал, что сейчас снова на него обрушится этот ходячий кошмар, знал, что должен держать лицо, и… знал, что и без них голова готова треснуть по швам, и усталость захлёстывает с безумной силой.
Гвалт чужих голосов в этот раз просто оглушил, едва не сбивая с ног. Фредди стоял, чувствуя, как изнутри стало подниматься что-то давно забытое и до жути ледяное. От вспышек его начало мутить, и он отступил на шаг назад, едва не наступив на кого-то. Шум давил на уши, этот напор со всех сторон…
Фредди смотрел на всех затравленным звериным взглядом, чувствуя эту удавку на шее, которую так ненавидел. Колени стали подгибаться, и он упал бы, если бы не чья-то рука, поддержавшая в последний момент.
Фредди слепо вцепился в чужую ладонь, вскидывая мутный взгляд. Увидев копну рыжих волос и отчего-то слишком быстро узнав, он сдавленно заскулил, но поддался, когда его потянули через толпу.
Глоток свежего воздуха стал спасением. Как и относительная тишина ночного города. Фредди упёрся ладонью в стену какого-то здания, жадно глотая прохладный воздух и шипя от головной боли.