"Нет, я вас люблю, вы только не говорите Наташе. Надо готовиться к экзаменам, а перед глазами вы".
"Я старый, Люба, ты не должна думать обо мне".
"Так влюбляются же во всяких. "Любви все возрасты покорны". И тетя Тамара говорит…"
"Я наполовину седой".
"Это благородная седина".
"Это настоящая седина, Люба, о благородной ты вычитала в книжке или узнала от тети Тамары. Иди сейчас же домой и скажи папе с мамой, чтобы они тебя выстегали ремнем. Договорились?"
Павел Иванович вновь посмотрел в печальное лицо Любы и заметил над верхней, немного припухшей губой серебристый пушок, материно молоко… На минуту ему представилось, как бы он жил, свяжи себя так называемыми брачными узлами с такой вот, едва выпорхнувшей из родительского гнезда пташкой; ей хочется на каток, пролететь по звонкому льду — ему посидеть на диване, она согласна идти только в музкомедию — он, если идти, так в драму, ей надо не идти, а бежать вприпрыжку — он и шагом-то не всегда свободно может ходить. Вот и теперь, очевидно, перед новым ненастьем, ноет простреленная нога.
Закрыв на шпингалеты окно, Дружинин прохромал к телефону, набрал номер партбюро.
— Собрание не переносится, Антон Григорьевич?.. Сейчас выхожу. — Положил на рычаг трубку и повернулся к молчавшей Любе: — Значит, ты посидишь у нас, подождешь Наташу? У меня в семь часов тоже собрание. Или сделаем так: ты сейчас беги на свое комсомольское, я пойду на партийное, а вечерком можешь снова прийти с Наташей. К Наташе.
— Ну ладно, — потупилась Люба.
— Сейчас полседьмого, собрание ваше вряд ли началось без опоздания в шесть, наверно, только еще выбирают председателя и секретаря, ты захватишь сообщение директора об экзаменах и успеешь выступить в прениях. Сколько тебе потребуется, чтобы попасть в школу? Десять минут?
— Еще меньше.
— Ну, в пять-то не уложиться. Три минуты клади — добежать до своего дома, четыре — переодеться, — Павел Иванович взглядом показал на Любины ноги, и девушка еще ниже опустила голову, — за три следующих минуты попадешь в школу, извинишься перед комсомольцами за опоздание и сядешь, будешь решать важный вопрос. Так?
— Так.
Оставшись снова один, Дружинин прошелся по комнате. Конечно, сказать грубое слово — проще всего, но ведь жестоко же! Детская впечатлительная и восприимчивая душа… бездумное отношение к воспитанию девчонки алкоголика отца и неродной матери, мол, учится в школе, не получает двоек и ладно… дурное влияние Тамары. Правильнее всего отдалить девочку от себя, прекратить шахматы и смешки, поговорить с Юрием Дмитриевичем, может быть, отправить дочерей летом в какой-нибудь туристический поход, физкультура и спорт — лучшее средство исцеления и в этом случае.
Павел Иванович надел фуражку и вышел из квартиры. Очутился на том месте, у перил лестницы, где сколько-то минут назад стояла смущенная Люба, и усмехнулся: "Соблазнитель!.." Между прочим, в задатках у девочки не только плохое, но и хорошее. Пусть она никогда не сравнится по серьезности и уму с Наташей, но сердцем, мягкостью нрава, женственностью своей уже теперь привлекательна. И в Тамаре не одно черное, как смола. Вон как воинственно взялась тогда за разоблачение Подольского. А как чистосердечно просила извинения за грубости, даже поплакала. Интересно, что у нее выйдет с разоблачением "явного шэпэ под крылышком Михал Михалыча…"
— Я не проповедую сезонности в строительстве, я говорю: лучшее время для строительных и ремонтных работ, товарищи, — лето. Лето, а не зима! Сегодня, а не "подождем"! Ведь каждому же понятно, что рыть котлованы и возводить стены домов в летнее время и проще, и легче, и дешевле. Главное — дешевле. А мы обязаны беречь государственную копейку, она наша. Внутреннюю отделку помещений можно с успехом вести и зимой. — Быстрым движением руки Михаил Иннокентьевич перевернул листок блокнота. Поправил очки. — Расширить сборочный цех мы можем и имеем возможности загодя, не ожидая, когда подопрут сроки. Вообще я предпочитал бы все делать заблаговременно, с расчетом не только на сегодняшний, но и на завтрашний день. Хватит жить одним черным днем, пренебрегать подготовкой, долгим и дальним прицелом и проявлять геройство в последние дни месяца, при авралах и штурмах. Предусмотрительность, своевременная подготовка, ритм! Глядел Иван Васильевич Горкин в завтрашний день, опытничая со скоростями, успехи пришли к нему, как должное и естественное. — Абросимов перевернул сразу три или четыре листка, видимо, не желая задерживать внимание коммунистов на второстепенном. — О жилье. Строить и строить! Ремонтировать и благоустраивать! Один жилой дом — это только дерево в роще. Дворец культуры — хотя он и дворец — да вновь отстраиваемый жилой дом, еще погоды на заводе не делают И напрасно товарищи из ОКСа и жилищного управления только об этих новостройках и говорили, только им и придавали значение. Они — прошу прощения за вольности — живо напомнили мне одну экстравагантную даму, которая, выезжая из Крыма, костерила своего муженька, что тот достал билеты в жесткий плацкартный. Ей необходим мягкий вагон! Она не может просто так, без комфорта! На поверку же оказалось, что, не обходясь без комфорта полутора суток пути, она обходится без него остальные триста шестьдесят с лишним суток в году: живет на двадцати квадратных метрах в Москве с семейкой в пять душ… Но показные удобства нужны нам, реальные! Во Дворце культуры наши рабочие будут не круглый день и не каждый день, а в квартирах нового дома мы поселим столько народа, что соотношение ко всему коллективу получится, как полтора к тремстам шестидесяти пяти. Поэтому: строить и строить, ремонтировать и благоустраивать! И не когда снег на голову, а сейчас. Ассигнования у нас есть, сил, думаю, много, резервов… резервов даже в нас самих непочатый край.