Карие глаза девочки слегка повлажнели, она прикусила краешек нижней пухлой губки, борясь с каким-то желанием. С каким же? И вдруг спросила:
— А нашего папу вы не видели там, на фронте?
Павел Иванович медленно опустился на венский стул, скрипнувший под тяжестью его тела.
— Скоро он приедет домой?
— Скоро, Галочка, скоро, — вырвалось у Дружинина. Сказал и тотчас спохватился: какая неправда! Хотелось привлечь девочку к себе, поцеловать, искупить вину ли, ошибку ли ласками, но Галя подбросила мяч и побежала по комнате:
— Скоро, скоро! Бабушка! Дядя тоже сказал, наш папа скоро вернется.
— Слышу, милая, слышу, — донеслось из соседней комнаты.
«Неужели и Баскаковы скрывают от девочки правду?» — успел подумать Дружинин. В зал неторопливо вошла худенькая старушка с белой шерстяной шалью на узких плечах.
Мария Николаевна сразу поняла, что перед нею не случайно вошедший человек, что он принес важные вести, может быть, о Викторе. Она побаивалась, как бы гость не начал разговор при Гале, поэтому предложила внучке:
— Иди-ка, милая, встречай маму.
С еще большей уверенностью подумала старушка — с вестями о сыне, когда нежданный гость сообщил, что он, можно считать, прямиком из армии, даже переодеться как следует не успел, что в Красногорске, на заводе горного оборудования, всего трое суток, новый заместитель директора.
— Наш завод, горный-то, — тихо сказала Мария Николаевна. — И невестка на этом заводе работает, и сын когда-то работал… Вы тоже отсюда уходили на фронт?
— Нет, раньше я не бывал в Сибири.
— Так что и про сибиряков, какие они, знаете только понаслышке?
— И… по фронтовым встречам.
«От него, от Виктора»… Марию Николаевну охватила тревога: вдруг гость произнесет самое страшное — сам видел, убит. И, стараясь хотя бы немного оттянуть развязку, она поспешно заговорила:
— Уж там-то, на войне, перемешался народ. И здесь люди перемешались, понаехали, кто из Прибалтики, кто с Украины. Что поделаешь, если всех коснулась беда.
В то же время хотелось до появления невестки и внучки кое-что разузнать.
— Вы, наверно, к Людмиле?
— К ней. И к вам, к Галочке… — Павел Иванович переложил с колена на колено фуражку. — А внучка у вас боевая, смышленая, быстро познакомилась и начала обо всем расспрашивать.
— Галя-то? Небоязлива.
— Чувствует себя взрослой в доме, большой.
— Самая маленькая — всегда самая большая в доме, — добродушно проговорила Мария Николаевна. Взглянув в окно, со вздохом добавила: — Вон и она сама… вместе с матерью. — Время для разговора с глазу на глаз было упущено.
Мать и дочь не вошли, а влетели в комнату. Галочка была беспечно-радостной, Людмила… На фотографиях у Виктора она выглядела девчонкой, правда, серьезной, сосредоточенней, а теперь… Дружинин ни за что не узнал бы ее; теперь это была молодая, но резкая в движениях, раздраженная женщина. Павел Иванович встал и представился: заместитель директора. Она ответила сухо, нехотя, с непонятным пока подозрением. А когда неуемная Галочка приблизилась к нему, желая показать, «мы знакомы», на помрачневшем лице матери скользнуло что-то явно враждебное. Даже Галочка поняла это.
— Мама, — заступилась она за гостя, виновато стоявшего с фуражкой в руке. — Мама, ведь дядя тоже ездил на самоходке и тоже говорит, что наш папа…
— Скоро, деточка, скоро, — прервала ее мать, тронув за плечико и скупо, через силу улыбнувшись. Прошла в полутемный угол и повесила на крюк поношенное пальто.
— Что там об электричестве слышно? — помедлив, спросила Мария Николаевна.
— Ремонт линии. Третий, если не четвертый, день ремонтируют линию — это ли не безобразие! Оставить весь район без света, без радио — ну как можно? — Людмила все больше возмущалась, теребя рукава синего, с блестками по гладкой материи платья. — Что теперь, не мирное время, война?
Павел Иванович не собирался осуждать ее. Ему даже понравилось, что вот эта невысокая стройная женщина с тонкими чертами лица и смелым, даже дерзковатым взглядом серых напряженных глаз возмущается и негодует. Значит, Баскаковы не убиты, как ему думалось, горем, живут, борются; они даже в гибель Виктора не хотят верить. И ничего удивительного! Разве он сам перестал разыскивать свою семью, хотя и получил известие — расстреляна? Их Виктор погиб… Но так их, не верящих, и Людмилу, и Марию Николаевну, и Галочку, и облить ушатом холодной воды?
Надо было что-то придумать, скрыть истинную цель посещения. Павел Иванович оглядел комнату и вдруг увидел бурые пятна и трещины на потолке.