Но Дружинину помечтать о встрече с дочерью, а Тамаре излить в песнях свои неразделенные чувства помешала на этот раз нежданная встреча на таежной дороге с директором подсобного хозяйства Токмаковым.
Михал Михалыч, увидев вырвавшуюся из-за поворота легковую машину, готов был в случае чего телом преградить ей дальнейший путь…
В тайгу он попал еще накануне. Ехал с Вадимом Подолякиным на елани, к сенокосильщикам, вдруг зачихавший газик стал. Посреди дороги, посередине пути.
Озираясь по сторонам, Вадим выскочил из машины, откинул с заглохшего мотора капот.
— Бачок, оказывается, худой, повытекло дорогой горючее.
"Вот же несчастье! — хлопнул руками по коленям Токмаков. — И почему не взял в большую дорогу шофера, доверился этому хвастунишке-агроному, может, у него и шоферских прав нет, одни россказни".
Но делать было нечего, пришлось вылезать из машины, сталкивать ее, упирающуюся, с гладкого шоссе, прятать под куст. Благо, поблизости оказалась речушка, можно сполоснуть руки, лицо, в ожидании оказии вскипятить чай.
Тут и заночевали у пылающего костра. Хотя дырку в бачке Вадим и сумел как-то заделать, а бензина у проезжающих шоферов не достал. Только чарующая природа и успокоила мало-помалу Токмакова, помогла смириться с тем, что произошло.
— Не ночка, а роскошь, — мечтательно говорил он, вглядываясь в обступившую их темень леса и потирая мясистую шею. — И тепло, потому что летечко…
Вадим прикурил от дымившей головни, бросил ее в костер.
— Ночь любвеобильная.
— Любвеобильная, говоришь? — Михал Михалыч привстал на локте. — Хо-хо-хо! Ты у меня все про любовные чувства. Поди, опять закрутил голову новенькой? Вижу, вижу, есть такой грех! Что ж, молодость, были когда-то и мы рысаками… — Михал Михалыч покряхтел, перевертываясь на другой бок. — А жениться не собираешься?
— Зачем? — вздернул плечи Вадим и снова полез в костер за головешкой.
— Нет никакого смысла, раз друзья-товарищи поголовно женатые? Ишь ты, сердцеед-искуситель. Папироса-то гаснет и гаснет, значит, милашка соскучилась, ждет… Поди, и товарищ на квасоваренном оттого товарищем стал, что жена у него молоденькая, щечки — кровь с молоком?
— Нет. Он тоже холостяк.
— Такой же герой, как ты, все по девочкам да по вдовушкам?
— Не увлекается, — с неохотой ответил Вадим. Вообще он в этот вечер был неразговорчив.
— Смирный?
— Так себе человек, ни рыба, ни мясо. Всех, оказывается, боится, в том числе и меня.
— Другой по характеру человек. Ты-то ведь у нас Дон-Жуан, прямо Дон-Жуан современный! Только зимой, было, и присмирел почему-то, — Михал Михалыч замолчал и прислушался, широко раскрыв рот. — А что, Вадим, никак опять машина гудит?
Машины-то гудели, проходя мимо, да ни один шофер не давал ни за какие деньги горючего. На рассвете водитель лесовоза соглашался взять газик с пассажирами на буксир, утащить в город, Токмаков отказался: как же это на покосе не побывать? Позднее и буксира никто не предлагал, и Михал Михалыч, не надеясь на верхогляда Вадима, решил выйти на шоссе и "голосовать" сам.
Знакомые лица Дружинина и Кучеренко обрадовали его, он замахал снятой фуражкой.
— Сюда, братцы, сюда! — Будто они могли объехать его тайгой.
Машина проскользнула мимо и остановилась. Токмаков подбежал к ней, еле дыша.
— Уж выручайте, Павел Иванович, ведь случай какой… — Для верности он поставил ногу на крыло автомобиля. — Беда!
— Медведь тебя задирает в тайге? — пошутил Кучеренко.
— Хуже, паря. Попал в самые лапы тайги. Ну, ни взад, ни вперед! — и Михал Михалыч рассказал, как вместе с агрономом ехали на сенокос оглядеть траву, принять готовое сено и дорогой их подвел, будь он проклят, бачок. — Скоро сутки сидим, — Токмаков кивнул в сторону газика. — Уж выручайте, Павел Иванович, мне теперь хотя бы возвратиться домой.
Странной показалась Дружинину вся эта история с прохудившимся бачком. Он спросил шофера Гошу, чем можно помочь, тот помялся, покусал мундштук папироски.
— Не знаю. Горючего у самих только-только…
А Михал Михалыч стоял, ожидая решения судьбы, — именно такое выражение было на его потном лице с натертой грязью в ложбинках широкого лба.
— Что ж, садитесь, до города довезем, раз случай такой, — сказал Дружинин. — А шофер ли ваш, агроном ли, — Павел Иванович посмотрел на скрывавшегося за газиком человека, — пусть ожидает, другой машины, с горючим.
— Я следом приеду, — встрепенулся, услышав их разговор, Вадим. — Тут знакомый водитель на лесовозке снова проехал, обратным рейсом возьмет.