Резник включил симуляцию. На экране запустилось движение планеты и её лун.
– Это цикличное явление, – вспыхнула голограмма господина Менингэма, – которое повторяется с каждым оборотом луны вокруг своей планеты. Когда троица лун движется сама по себе, мы имеем показатели, как в день нашего прибытия. Но время идёт, луны движутся, и троица достигает определённого места в хороводе спутников.
На экране появился спутник, значительно превышающий размеры трёх лун вместе взятых.
– С вашего позволения, – слащаво улыбаясь, вещала голограмма, – я решил назвать это тело Титаном. Не смотря на небольшой диаметр экватора, сила гравитации у Титана по значению приблизительно равна гравитации двух планет Земля. Это очень много для луны с таким сравнительно не большим объёмом! Титан вращается на внешнем круге спутников планеты-гиганта, и если бы мы сейчас были на южном полушарии луны, то могли бы видеть Титан на небе в виде симпатичного такого полумесяца.
– Но от того, что мы его не можем наблюдать, – продолжала голограмма, – его влияние нас не обойдёт стороной. Наша крошка-луна попадает в зону влияния двух встречных сил. Газовый гигант притягивает безымянную луну с постоянным ускорением, в то время как спутник Титан, по мере нашего приближения к нему, так же хочет притянуть нас к себе. От разности сил возникает… – голограмма замешкала, – назовём это ответной реакцией. Луна не смещается со своей орбиты, но замедляется скорость её углового вращение. Это также обусловлено присутствием в значительной близости ещё двух лун. Их гравитационные и магнитные поля как-то связаны, что вызывает замедленное вращение каждой из них. Так вы могли заметить, что ночь и день длятся не двенадцать часов, а по восемнадцать часов и сорок одной минуте. За последние три недели, разумеется, в земном времяисчислении, сутки увеличились больше, чем на четыре часа. И рост этот происходит по экспоненте. В зоне максимального сближения с Титаном, у нашей луны практически пропадёт вращение вокруг своей оси, и мы окажемся или на её дневной стороне, или на ночной. Но самое худшее заключается в том, при этом явлении сильно возросло ускорение свободного падения, которое теперь численно равно десяти же.
– Это практически значение Земли, – перебил австриец господина Менингэма. – Значит, ничего страшного.
– Верно, – усмехнулась голограмма. – Однако взгляните на экран.
Друзья послушно посмотрели.
– Наша крошка-луна ещё даже не поравнялась с Титаном. Я рассчитал, что точка их встречи состоится приблизительно через тридцать земных суток. И в этот момент сила притяжения будет ровна девятнадцати с половиной.
Голограмма господина Менингэма будто вздохнула и насупилась.
– Дорогие мои коллеги, – протянула голограмма, – знаете, почему мы не пытаемся осваивать Юпитер, Сатурн или Нептун, а лишь занимаем их спутники или строим искусственные станции на орбитах этих планет?
– Потому что строение наших тел не может выдерживать давления, вызванного высоким показателем ускорения свободного падения, – ответил Макс.
– Вот именно, – голограмма снова будто вздохнула.
Светящееся лицо господина Менингэма казалось обреченным.
– Надо улетать, – твёрдо сказал Джаред. – Пока не поздно, надо улетать.
– Зачем нам улетать? – спросила Антарес, только что поднявшись на мостик.
– И что значит, «пока не поздно»? – Арджун выглядывал из-за высокой причёски подруги.
Глава десятая, попытка к бегству
Беринхарт терпеливо рассказал присоединившимся к обсуждению друзьям об опасностях, которые таит в себе безымянная луна.
– Надо улетать, – согласно закивала Антарес. – Поднимемся на орбиту. Если будет нужно, отлетим на безопасное расстояние. А потом вернёмся и продолжим работать.
– Согласен! – закивал Макс. – Трюм заполнен уже на половину. Мы можем и вовсе не возвращаться. Полетим домой, продадим ценную руду Менингэму, получим свои деньги и до свидания.
– Хочешь бросить всё? – удивился Джаред.
– Но мы ведь так и планировали, помнишь? Заработать деньжат, чтобы перестать рисковать своими жизнями.
Финниган нахмурился и отвернулся от друзей. Он на мгновение ощутил предательство с их стороны. Вот оно – различие между ними. Они занимались опасным ремеслом, чтобы однажды разбогатеть и больше никогда не летать по незнакомым закоулкам космоса. А что же Джаред? Его богатством были полёты в глубокий космос, постоянные путешествия, опасные и потрясающие. Для него было важным именно это состояние активной деятельности! Или это лишь его мания?!