– Зачем тебе это? – удивился Беринхарт. – Ну, то есть, это не плохая затея, и нам бы это сгодилось, когда после ураганов мы искали карьер. Но сейчас это разве нужно?
Арджун, тяжело дыша, поставил ящик с рудой на ленту и увеличил подачу кислорода. Дышать на какое-то время стало легче.
– Сам подумай, мы будем докладывать Менингэму о проделанной работе. И он захочет знать, где именно нужно бурить. А у нас есть подсказка. Мы сможем выторговать себе побольше деньжат за информацию.
– Разве этот твой маяк не будет проецировать радиосигнал в космос? – удивился Беринхарт, вытаскивая последний ящик из ровера.
– Верно, именно радиосигнал, – Арджун почувствовал головокружение и ухватился за борт ровера. – Но я написал специальную программу, – продолжал индус, зажмурив глаза, – которая искажает его, так что обычным приёмником волну не поймать. Я так же написал программу-дешифратор сигнала. И именно этот ключ и станет целью Менингэма.
Арджун, ощущая удушье, постукал по баллону с воздухом.
– Наверно, закончился, – пожал индус плечами и, заменив баллон на новый, продолжал, – Конечно, скажем мы ему, вы можете отправлять своих людей, и пусть те тратят время на поиски. Но, скажем мы господину Менингэму, вы можете добавить лишнюю парочку нулей к сумме оплаты, и получить дешифратор, с помощью которого беспрепятственно отыщите ваше добро.
Беринхарт пожал плечами. Он поднялся в лабораторию, чтобы пополнить запасы полных баллонов с воздухом и отвезти их ребятам в карьер.
– Я думаю, что у тебя не получится провести Менингэма, – сказал Беринхарт, вернувшись на площадку.
– Ты просто не видишь перспективы, Харт, – хохотнул Арджун, снова ощущая головокружение.
Дождавшись окончания приступа, он юркнул на пассажирское кресло и пристегнул ремень безопасности.
– А ты не замечаешь очевидного, дружище, – отвечал Беринхарт, садясь за руль ровера. В горле запершило, и он несколько раз покашлял. – Кстати, почему ты здесь? – удивился австриец. – Ты же хотел повести машину.
– Да, но что-то у меня голова кружится, – ответил Арджун, махнув рукой. – Так чего же такого «очевидного» я не вижу? – спросил друга индус, зажмуривая глаза от невыносимой головной боли
Беринхарт завёл двигатель и направил ровер вверх по винтовому подъёму. Откашлявшись, он ответил:
– Ты упускаешь из виду то, что когда мы вернёмся в Лондон, то должны будем вернуть звездолёт. Это первое, – Беринхарт снова закашлялся. Першение в горле усиливалось и появилось лёгкое головокружение. – Во-вторых, компьютер нашего Менингэма хотя и является копией того, что остался на Земле, но всё же является одним целым. И всё то, что знает этот компьютер, будет знать и тот. Так что, Арджун, твои старания оказались напрасны.
– Об этом я действительно не подумал, – согласился индус.
Он открыл глаза на мгновение и испугано закричал: – Что ты делаешь? Харт! Остановись!
Макс закрыл ящик и поставил его на зону погрузки. Он выпрямился, разравнял спину и посмотрел в небо. Белое покрывало атмосферы прорезали линии, разбегавшиеся лучами.
– Что это? – удивился Макс, показывая пальцем вверх.
Финниган посмотрел в указанном направлении.
– Как будто, что-то летит, – продолжал Макс. – Самолёт? Ракета? Что это? Содружество нашло нас?
Финниган посчитал что-то на пальцах и поспешил успокоить друга.
– Прошло около трёх суток. Думаю, это долетели осколки того, что недавно взорвалось в космосе. Наверно, они должны сгореть в атмосфере.
– Если ребята заметят, будут задавать вопросы, – сказал Макс.
Финниган посмотрел на взволнованное лицо друга. Прямо сейчас ему не хотелось думать о том, что может или должно произойти. Джареду страшно наскучила эта луна. В сердце, словно дикий зверь выл и царапался, изнывая от тоски и желая вырваться на волю. Финниган стиснул зубы. Точно такой же зверь заставил его оказаться на безымянной луне. Теперь же, насытившись приключениями, Джаред хотел сбежать, оказаться в другом, пусть и не менее опасном месте.
– Знаешь, что странно? – заметил Макс. – Что-то Беринхарта с Арджуном долго нет.
Джаред поглядел в пустынную даль.
– Наверно, остались перекусить, поэтому задерживаются, – кинул он и спустился в карьер.
Робот-манипулятор захватывал осколки породы и закидывал их на транспортировочную ленту. Металлические суставы руки двигались плавно, с мягким шипением выполняя свою однообразную работу. Лента с грубым шорохом, дрожа и вибрируя, сортировала породу, выбраковывая кремний, кварц и соединения железа. Синевшая в лучах высоко стоящего Денеба каллистинианская руда отправлялась к роботу-упаковщику. Этот аппарат использовал четыре руки, две из которых держали лазер и щипцы, чтобы захватывать и разрезать руду, а две другие складывали мелкие фрагменты в ящик. Использование лазера при добыче каллистиния было крайней мерой. Оплавляясь на срезе, руда покрывалась коркой, под которой на несколько миллиметров вглубь материал становился хрупким и непригодным для дальнейшего использования. В условиях редкости и высокой ценности руды такой метод резки был признан не пригодным. Множество экспериментов с уникальной рудой показало, что материал получает свою беспрецедентную прочность только при медленном процессе плавления в специальных многокамерных печах, где температура подниматься постепенно. Высокотемпературный лазер кромсал драгоценную руду, значительно уменьшая полезную площадь, но при этом заметно ускоряя процесс.